Святой Камбер (Легенда о Камбере Кулдском - 2)
Шрифт:
Камбер отвел взгляд и вкрадчиво отвечал:
– Он не архиепископ, ваша милость. Есть обстоятельства, заставляющие обратиться именно к вам.
Камбер подкрепил свою речь многозначительным взглядом, и Энском посмотрел на него так, словно только что увидел. Махнув рукой, архиепископ отпустил факельщика, огонь поплыл по темному коридору, удаляясь, и Энском отступил в сторону, приглашая войти.
Пока он возился с дверным засовом, Камбер уже стоял в центре комнаты, не зная, куда спрятать глаза. Он был в смятении, самоанализ не избавил от страхов и робости перед
– Благодарю, что приняли меня в столь поздний час, Ваше Преосвященство. Я не стал бы беспокоить вас, но мою исповедь нельзя доверить больше никому.
Энском приложился губами к епитрахили, расправил складки ночной рубашки, указал гостю место у аналоя и направился к алтарю.
Камбер, ухватив за рукав, развернул его к себе и начал возвращать свой облик.
– Что!..
На глазах архиепископа на затуманившемся лице проступали черты человека, отпетого в кафедральном соборе несколько дней назад. Энском привалился к стене и потянулся к своему нательному кресту. Его рот открывался и закрывался, наконец сложилось единственное слово: "Камбер!"
Камбер смиренно улыбнулся и опустился на колени у аналоя, на место, предназначенное ему.
– Прости, старый друг. Я знаю, как трудно, и то ли еще будет.
– Но как?.. Ты был мертв! Я видел тебя! Я служил по тебе отходную! Энском качал головой и снова и снова смотрел на Камбера, проводя рукой по глазам, словно желая избавиться от наваждения.
– Тебе будут не по нраву мои объяснения, еще меньше понравится то, что я должен продолжать начатое и просить твоей помощи. Алистер убил Ариэллу и погиб. Умер он, а не я.
– Но ты...
В это мгновение Энскома осенило, и он опустился на ступеньку перед алтарем, как громом пораженный.
– Ты изменил облик. Ты понимал, что утрачиваешь влияние, мы ведь даже говорили об этом. И решил начать сначала, раз Каллен умер. Он был мертв?
Энском так испугался своей догадки, что не сумел ее скрыть. В то же мгновение Камбер был возле прелата, устремив серые глаза в его смятенные голубые.
– Милый друг, не думай об этом! Как могло прийти тебе в голову, что я убил друга и сподвижника ради своих политических выгод?
Энском отвел глаза.
– Убийство - очень страшное слово, - прошептал он.
– Порой достаточно отказать в помощи тяжело раненному, и результат будет тот же.
Наступила долгая тишина, потом Камбер ответил едва слышно:
– Разве я из числа способных на такое?
Энском протяжно выдохнул.
– Не думаю... Нет. Но я и предположить не мог, что ты примешь облик мертвого.
– Он поднял голову.
– Скажи мне то, что я хочу услышать, Камбер.., и моли Бога, чтобы это было правдой.
Энском хотел видеть глаза Камбера, и Камбер тоже этого хотел. Они будто пытались заглянуть друг другу в душу. Наконец гость заговорил:
– Я не могу винить тебя в сомнениях, милый друг. Твоя совесть и высокий сан требуют этого. Но, поверь, я ни прямо, ни косвенно не виновен в смерти Алистера Каллена. Он был мертв, когда мы нашли его. Йорам может подтвердить это. Он все время был со мной.
– Йорам?
Энском облегченно вздохнул и вытер рукавом вспотевшее лицо.
– Бог мой, Камбер, тебе придется дать мне несколько минут, чтобы свыкнуться с этим.
– Он нервно потирал руки. Отвернулся в сторону и снова заговорил, размышляя вслух.
– Ты поменялся оболочками с Алистером и исполнял его роль.., почти две недели.
– Он замолчал и взглянул на Камбера.
– Выполнял обязанности священника, не так ли?
Камбер покачал головой.
– По существу - нет. Мне удавалось не выходить за пределы своего диаконского посвящения. Об этом можно не беспокоиться.
– Но ты играл роль настоятеля михайлинцев. Не хочешь же ты сказать, Камбер Мак-Рори, что не служил мессу, не исповедовал и не совершал других святых таинств, права на которые не удостоен.
– Пока нет. Но...
– Камбер вздохнул, - сегодня вечером, после не очень деликатной подсказки моего сына, я понял невозможность продолжать такую жизнь и, если ты не поможешь мне, завтра же признаться во всем. Многие, да и ты тоже, считают меня отчаянно дерзким, но никогда не осмелюсь я принять епископскую митру, не будучи священником.
Энском долго смотрел на него, отыскивая в дымке деринийской премудрости чистое зерно истины, потом опустил глаза.
– Значит, ты пришел ко мне получить священство?
– Да. И это должно быть сделано сегодня, сейчас. Я приму любую епитимью, искуплю, чем только можно, содеянное мной. Возможно, я преступил дозволенные пределы в своем стремлении сделать добро Гвинедду. Но ради этой страны я на все готов. Энском, у меня был сын, и я потерял его. Катан - одна из бесчисленных жертв Имра... Но это в прошлом. Ты поможешь, Энском? Введешь меня в священство?
– Камбер:
Голос Энскома замер, он смотрел на распятие над алтарем.
– Камбер, ты понимаешь, о чем просишь? Это совершается раз и навсегда.
– Я всегда желал быть священником, даже в детстве. И ты знаешь это. Если бы братья не умерли так рано, я остался бы в семинарии, и мы с тобой приняли бы священный сан одновременно. Сейчас я мог быть епископом, а может, и занимать твой пост.
Он указал на перстень архиепископа на пальце Энскома, тот вытянул руку, и аметист блеснул на ней. Архиепископ поднял голову, его голубые глаза сияли.
– Наверное, ты прав, - он попробовал улыбнуться.
– Ты мог стать превосходным епископом.
– Надеюсь, я буду им. По крайней мере, твое благословение даст мне шанс.
Энском отвернулся, поигрывая расшитой епитрахилью, потом долго изучал свой перстень. В конце концов, подняв голову, он ненадолго встретился взглядом с Камбером и решительно поднялся.
– Ты избрал нелегкий путь, Камбер. Но хорошо. Я посвящу тебя.
– К архиепископу вернулась привычная твердость.
– Однако не жди от меня снисхождения.