Святой против Льва. Иоанн Кронштадтский и Лев Толстой: история одной вражды
Шрифт:
В истории написания и публикации «Ответа… Льву Толстому» была какая-то неясная интрига, в которой был замешан всё тот же вездесущий миссионер и тайный советник В.М.Скворцов. Дело в том, что отец Иоанн не был профессиональным духовным писателем. Почти все его книги, в том числе и самая знаменитая «Моя жизнь во Христе», представляют собой выдержки из его дневников и проповедей. Почему же в 1903 году батюшка решился выступить на не свойственном ему поприще журналистики? Весьма возможно, что эта идея была косвенно подсказана ему Скворцовым, который в мае 1903 года передал Кронштадтскому брошюру Толстого «Обращение к духовенству», изданную в Лондоне в начале ноября 1902 года и, конечно, запрещенную к распространению в России. Любопытно, что
В предисловии к публикации «Ответа…» Иоанн Кронштадтский также заявляет: «… странно было бы, если бы я, прочитав это сочинение, не захотел сказать своего слова в защиту веры христианской», то есть настаивает на собственной инициативе в написании статьи. Тем не менее роль Скворцова в этом вопросе не совсем ясна.
Невозможно подозревать отца Иоанна в том, что он выполнял чей-то заказ, тем более что к тому времени он уже неоднократно выступал против Толстого в печати своими проповедями. Смущает только непривычность жанра. В своем «Ответе…» отец Иоанн, по сути, в первый и в последний раз не только обличает Толстого, но и довольно подробно излагает его взгляды на Церковь, таким образом попадая в ту же ловушку, в которую попадали все публичные оппоненты Толстого.
Видимо, непривычность жанра тревожила и самого пастыря. 8 сентября 1903 года он пишет Скворцову: «Мне хочется знать от Вас: какое впечатление произвела моя отповедь на публику; черкните два-три слова; и как Вы сами ее находите?.. Ну уж лаятели!»
Мнение Скворцова было передано отцу Иоанну одним из сотрудников «Миссионерского обозрения» диаконом Иоанном Смоличем: «Василий Михайлович ответ Ваш считает золотым украшением журнала». Диакон пишет, что и «сельские священники весьма утешены этим ответом и благодарят Бога, пославшего сильного защитника нашего упования в лице Вас, дорогой Батюшка. Причем иереи добавляют, что только Вам и можно так сильно и прямо обличать Толстого, ибо враг человечества и через либеральные газеты боится огрызаться на Вас, тогда как если бы кто из рядовых писак попробовал так сильно обличать, то почитатели Толстого закидали бы грязью».
Это был очень важный момент, возможно, сознательно разыгранный Скворцовым и Синодом. В 1903 году отец Иоанн не только еще не был членом Святейшего Синода, но и вообще никак не отождествлялся с высшей церковной властью. И лишь во время революции 1905–1908 годов Иоанн Кронштадтский сделает громкий публичный выбор в пользу наиболее реакционного крыла русской власти, общества и духовенства. Это не значит, что в 1903 году он был либералом. Но в сознании и широкой публики, и особенно низового духовенства он представлялся фигурой исключительно независимой и самостоятельной. Не облеченный властью иерей, но Всенародный Батюшка, праведник и чудотворец. Именно такая фигура была необходима Синоду в ту пору, когда все средства воздействия на российское общество против Толстого были уже исчерпаны – и не оправдали себя.
В конечном итоге «Ответ…» отца Иоанна оказался вторым после «Определения» 1901 года словом Церкви (всей Церкви!) о Толстом. Но если «Определение» было написано, по крайней мере, умно, то этого никак нельзя сказать об «Ответе…».
Повторяем, он не был ни богословом, ни опытным полемистом, как Антоний Храповицкий или Антоний Вадковский. Он был «искренним священником». Только в этом заключалась его святость. Он был труженик и молитвенник, а не акула пера. Вольно или невольно втянутый в журнальную полемику с Толстым (Толстой, кстати, ни разу не сподобился ему ответить), отец Иоанн оказался в чужой среде обитания и стал задыхаться словами, которые лучше бы никогда не выходили ни из его уст, ни из-под его пера.
В конце концов он вынужден был отвечать на гневную реакцию просвещенного общества, которое
«…Ренаны, Бюхнеры, Шопенгауэры, Вольтеры – ничто в сравнении с нашим безбожным россиянином Толстым».
«…какой он Лев Николаевич? Он имени христианского не стоит».
«…он преднамеренный, злонамеренный лжец».
«…Вам (Толстому. – П.Б.), по Писанию, нужно бы повесить камень на шею и опустить с ним в глубину морскую, Вам не должно быть места на земле».
«…и Лев Толстой, как свинья (извините за слово), попирает всё это своими ногами, на глазах всех христиан».
«…он только и способен был писать “Войну и мир”, “Анну Каренину” и прочие подобные романы».
И наконец – крещендо: «Знай нашего Льва, вышедшего из логовища Ясной Поляны и крепко рыкающего не только на всю поляну (так! – П.Б.), но на весь мир. Крепкая пасть; могучие нервы. И это – на краю гроба-то! А за гробом что будет? Весь ад пробудится. Все фараоны встанут и Рафаилы проснутся; все Нероны, Калигулы, Деции, Домицианы, Юлианы – все гонители Христа и Христианства, и скажут: ай, русский Лев последних времен; ты и нас далеко превзошел: и из христиан вышел надменнейший и лукавейший гонитель воспитавшей тебя Матери Церкви. Присоединись же к нам навеки и пей чашу, которую ты себе приготовил, сгорай в огне неугасимом, уготованном отцу твоему, диаволу, которому ты усердно служил!»
Это была уже не полемика, не проповедь и не высказывание. Это было уже откровенное проклятие на веки веков.
Последними словами Иоанна Кронштадтского о Толстом можно считать его запись в предсмертном дневнике 1908 года, сделанную за три неполных месяца до собственной кончины.
«6 сентября. Господи, не допусти Льву Толстому, еретику, превзошедшему всех еретиков, достигнуть до праздника Рождества Пресвятой Богородицы, Которую он похулил ужасно и хулит. Возьми его с земли – этот труп зловонный, гордостию своею посмрадивший всю землю. Аминь. 9 вечера…»
Но куда больше поражает не эта запись, а та, что идет за ней: «Господи, крепко молит Тебя о исцелении своем тяжко больная Анна (Григорьева) чрез мое недостоинство. Исцели ее, Врачу душ и телес, и удиви на нас милость и славу Свою». Широк русский человек!
ТОЛСТОЙ ПРОТИВ КРОНШТАДТСКОГО
В своей статье священник Филипп Ильяшенко утверждает, что Толстой был «яростным и последовательным противником» Иоанна Кронштадтского.
На самом деле нам неизвестно не только ни одной статьи Толстого против Кронштадтского, но и ни одного его «яростного» высказывания о нем. Единственная статья Толстого, в которой упоминается Иоанн Кронштадтский, – незаконченная и не опубликованная при жизни статья 1909 года «Номер газеты». Идея ее заключалась в том, чтобы на материале одного, случайно взятого номера газеты (это оказалась газета «Слово») показать всю абсурдность современной цивилизации. Затем эта незавершенная статья, уже в виде отрывка, вошла в статью Толстого «О безумии».
В статье «Номер газеты» Толстой использует свой обычный метод «остраненного» (странного, непривычного, «дурацкого») взгляда на жизнь. То, что большинству представляется абсолютно нормальным, видится ему «безумием».
Толстой разбирает целый ряд публикаций единственного номера «Слова», в которых говорится о международных событиях (война Австрии с сербами и болгарами) и о событиях внутренней жизни России (съезд криминалистов). В анализе пятой публикации «Слова» речь идет об Иоанне Кронштадтском, который скончался в конце декабря 1908 года и был как бы частично канонизирован Церковью по Указу императора.