Святой Рейтинг
Шрифт:
– Не подходи, – сипло и умоляюще сказал он.
Научный гений, всесильный чародей и наместник мирового разума, исчез. Улетучился. Растворился в животном ужасе. Перед Фёдором трясся немолодой человек в нелепой длиннополой мантии и смешной, словно бутафорской, короне. Он не пытался защититься колдовскими штучками. Он только просил не трогать его.
Да что ж его так напугало, ёксель-моксель?!
Не зря, ой, не зря сослуживцы с дружеской укоризной говаривали, что для суровой дружинной жизни у лейтенанта Огня душа слишком добрая… Фёдор не мог понять, чем вогнал доктора в такое смятение. Зато он чувствовал, что при всём желании добить врага, на трясущегося
Боец в сердцах плюнул на перевёрнутую кровать.
– Живи, ёксель-моксель, – разрешил он, крайне собой недовольный. – Но если ещё будешь к ней клеиться… то есть, я хотел сказать, посягнёшь… словом, поотрываю всё, что шевелится. Тогда уж точно тему закрою. Ты понял?
Хаос, чьё лицо было стянуто маской ужаса, быстро-быстро закивал.
– Я… нет, поверьте… Так нехорошо вышло… – он жалко улыбнулся. – Понимаете, столько лет не видел женщин, да ещё таких красивых… не удержался…
– Женщин он не видел, понимаешь, – передразнил Корней, который при виде униженного врага взбодрился и слегка обнаглел. – Чудищ всяких пачками лудит, а простую бабу себе замостырить не может. Я бы давно замостырил. Чему тебя только в этой… как её… ноосфере учат!
Фёдор не удержался – хохотнул. И едва стоящая на ногах Валя-Кира слегка улыбнулась.
– А это мысль, – понуро согласился Хаос. – Создал же господь-бог Еву. Не для себя, правда, но всё же… Увы, физиологию не обманешь. Мне, как учёному, следовало бы помнить.
– Ты поаккуратнее с физиологией… бог, – с чувством посоветовал Фёдор. – В другой раз могу и не помиловать.
Не дожидаясь ответа, он одной рукой обнял Валю-Киру, другую положил на плечо верному Корнею, и они вышли из разгромленной комнаты. Вслед неслось равнодушное потрескивание дров в камине и сдавленное рыдание доктора. Переживает, значит. А может, и раскаивается…
Возвращаясь в спальню полутёмным коридором, Фёдор вслух размышлял:
– Странная картина выходит, ребята. Он же мог меня разделать, как бог черепаху. Тьфу, опять этот «бог» прицепился…
– Тебя разделаешь, как же, – грубовато польстил Корней.
Фёдор покачал головой.
– Мог бы, я знаю. Ну, побегал от него, ну, поуворачивался. А дальше? Надоело ему рыцаря изображать, да и шарахнул молнией. Как я только уцелел, не соображу. И вот чего ещё не соображу… – с этими словами Фёдор остановился. – Может, вы объясните? Когда он в меня молнию шаровую метнул, я аж глаза закрыл. Ну, думаю, конец мне. Так и простоял с минуту. Что-то, видно, пропустил, не понял: чего он испугался?
Девушка с лешим переглянулись.
– Испугаешься тут, – проворчал Корней. – Я сам чуть не испугался.
– Я тоже, – сказала Валя-Кира.
– Да не тяните вы! – рявкнул Фёдор. – Что произошло-то?
– Произошло… Ударила в тебя молния, да не сожгла. Она, как бы сказать, растеклась по тебе огнём. И вот горишь ты синим пламенем, и, видно, сам того не чувствуешь, потому что стоишь спокойно, не дёргаешься, только глаза от страха закрыл… Ну ладно, ладно, не от страха. Будем считать, задумался…А огонь тебя лижет, и весь ты в лепестках пламени. Прямо огненный цветок! Доктор это увидел и отпрянул, в стенку вжался, аж перекосило его…
Фёдор схватил Корнея за плечо.
– Цветок, говоришь? – спросил он страшным шёпотом.
Леший боязливо кивнул.
Завтракали
– Опыты, как же! – фыркнул Корней. – Тоже, придумал отмазку… В себя приходит, волк позорный!
– Что-то произошло? – удивился Лефтенант.
Тут надо сказать, что он, Мориурти и Сидоров, ночное приключение мирно проспали. Фёдор коротко, опуская наиболее пикантные моменты, пересказал события. Валя-Кира сидела пунцовая, теребила застёжку куртки и не поднимала глаз. Фёдор чувствовал, что она вот-вот разревётся. Стриптиз перед Хаосом – тут, само собой, приличной девушке радоваться нечему. Но, может, пуще того стыдится, что её, сильную колдунью, легко и просто подчинила себе чужая воля. Мощная тёмная воля… А вот простой сын эфира Фёдор Огонь от раза к разу эту волю ломал, побеждал, скручивал в бараний рог, в крайнем случае – обводил вокруг пальца. Поневоле ощутишь комплекс профессиональной неполноценности!
Фёдор открыл рот, намереваясь успокоить Валю-Киру добрым словом (были в его лексиконе и такие), но Мориурти, втихаря от Лефтенанта хвативший коньячку, опередил.
– Вас, баронесса, можно поздравить, – игриво сказал он. – Понравиться будущему господу-богу – это же небывалая удача! Как говорится, пруха пошла. Монтеспан и Помпадур отдыхают!
Фёдор пристально посмотрел на профессора, и тот замолчал.
– Я не знаю, кто такие Монтеспан и Помпадур, – доверительно сказал сын эфира. – Может, вполне приличные женщины. Но кое-кому лучше не ёрничать. Целее будет, ёксель-моксель…
Лефтенант веско положил раскрытую ладонь на белую льняную скатерть между жареной индейкой и осетриной в желе. Фужеры, кувшины и графины красиво звякнули.
– Разговорчики, – негромко сказал полковник, окидывая войско руководящим взглядом.
За последние пару дней начало над экспедицией де-факто перешло к Фёдору. Совершая подвиг за подвигом, сын эфира нечувствительно оттеснил командира на второй план. Специально он к этому ни сном, ни духом не стремился, всё вышло само собой. Лефтенант не мог не чувствовать двусмысленность ситуации, и теперь намеревался восстановить статус-кво.
– Меня не интересует, кто кому нравится или не нравится, – жёстко продолжал полковник. – Я хочу выслушать комментарий к чертовщине, которая творилась нынче ночью. Пусть скажет наука. Если сама что-нибудь понимает.
С этими словами Лефтенант требовательно посмотрел на Мориурти. Тот с тяжким вздохом пригладил лысину и полез в карман за сигарой.
– Ну, что тут скажешь… Доктор дистанционно загипнотизировал Викторию, ввёл в транс, и после этого баронесса стала в его руках игрушкой. Тут ничего сверхъестественного нет, удивляет разве что ментальная сила гипнотизёра. Работать на расстоянии необычайно трудно. Хотя кто его, этого Хаоса, разберёт, с ноосферой-то… Может, для него это давно семечки, наумелся…
– А как насчёт шаровой молнии? – спросил полковник.
– Да, это посложнее. Мощного гипнотизёра представить можно. А вот мгновенно слепить шаровую молнию… По одной из теорий, эта штука есть не что иное, как сгусток низкотемпературной радиоактивной плазмы. Подчёркиваю: плазмы! – повторил Мориурти, глядя на Сидорова. Всё равно кроме террориста-физика никто по-настоящему понять его здесь не мог. – Получается, Хаос буквально голыми руками, используя какие-то запредельные технологии, может создавать высокоэнергетические сущности, и тут же использовать их как оружие… Вы можете это представить, коллега?