Связь без брака
Шрифт:
— Ужинать?
— Только у меня денег нет, — сознался я.
— Это я уже понял, — невесело улыбнулся он, — потому угощаю, а с тебя рассказ.
— Это я тоже понял, — улыбнулся я.
Мы направились к их гостинице, и он освободил для нас отдельный столик, незаметно сунув официанту пятёрку. Я заказал в основном мясо, так нужное мне и сок, он же остановился на лёгких кашах. Еда была просто обалденная, я ел и едва не облизывал пальчики, такое я ни разу не ел в этом теле, так что наслаждался каждой съеденной ложкой. Ну и конечно, рассказывал о том, что я не совсем сирота, у меня есть мама, которая отдала меня в школу-интернат, так что юридически директор является моим государственным
— Да уж, — Рудских покачивал головой, — рассказал бы это мне кто-то другой, не поверил бы. Бывают же мрази на свете.
«Это вы ещё про Иру не знаете, — хмыкнул я про себя, но конечно промолчал».
— Разобраться бы с ним, — он внимательно посмотрел на меня, — такие люди позорят советский спорт.
— Ну, с учётом того, что я видел его сегодня едва не целующимся в дёсна с первым секретарём ЦК УССР, то вам это противостояние точно не нужно Александр Григорьевич, — я отрицательно покачал головой, — пожалуйста, прошу вас! Я не хочу, чтобы и вам он принёс неприятности!
Услышав фамилию, Рудских расстроился, причём я видел, что по-настоящему.
— Александр Григорьевич, на свете много хороших людей, вот вы, например, Артём Викторович, Кондрат Филимонович, Евгений Иванович — смотрите сколько имён! Каждый чем-то помог мне стать тем, кем я стал. Поэтому прошу вас, просто забудьте о Пне, у вас есть ваши воспитанники, а мне до выпуска из интерната осталось два года, как-нибудь переживу.
Рудских наконец нехотя согласился ничего не предпринимать и то только потому, что я просил, поскольку директор мог легко снять меня с соревнований.
— Хорошо Иван, но я запомню этот разговор, — покачал он головой.
— Если хотите помочь, то мне бы шиповки хорошие, — извиняющимся тоном сказал я, — на те что мне дал Пень, невозможно смотреть без слёз. А деньги я вам отдам, как только заработаю, даю вам честное пионерское!
Он хмыкнул.
— По возрасту ты уже как бы в комсомольцы годишься.
— А у нас в интернате нет комсомольской ячейки.
— Непорядок, — задумался он и решил, — деньги мне твои не нужны, но вот эта твоя придумка с картоном очень хороша. Давай так, я найду тебе хорошие шиповки, а взамен ты все дни, пока мы здесь, по вечерам будешь смотреть, как тренируются мои парни. Если у тебя какие-то подобные мысли возникнут, как с этими трубочками, ты со мной ими поделишься.
— Да я же обычный самоучка Александр Григорьевич, — шиповки очень хотелось, но его предложение явно вызовет негатив со стороны его воспитанников, когда шестнадцатилетний пацан будет кого-то учить.
— Да мне плевать, — хмыкнул он, — мне нужен результат.
— Ну у меня тогда нет возражений, — моментально сдался я, — бегать мне и правда не в чем.
— Завтра на стартах побегай в своих, а к финалам я что-то придумаю, — заверил меня он. Подозвав официанта, он расплатился за столик и, мы пошли к его гостинице, разговаривая по пути про спорт и техники тренировок, его удивлял мой подход, когда я много времени уделял работой в том числе и с железом. Расстались мы глубоко за полночь, а я добежал до своей гостиницы, заодно и проветрившись. В комнате все дано спали, так что я мышкой раздевшись, нырнул под одеяло.
Глава 18
Утром я сделал лёгкую пробежку, только чтобы взбодриться и вернулся на завтрак. Директор
Людей на открытый стадион стремилось масса, а по мере того, как мы туда подходили, и я видел, сколько зрителей скапливается на трибунах, меня стал охватывать мандраж, почему-то только сейчас пришло осознание того, что я — на чемпионате СССР! Буду соревноваться с лучшими атлетами со всей огромной страны, когда ещё не каждый рвал одеяло на себя, а это было целостный, пусть и не без проблем организм.
— Ого, сколько народу, — удивился и идущий рядом директор, осматриваясь по сторонам, — смотри Добряшов не продуй тут, а то потом позора не оберёшься, что столько денег в это вложил!
— В чём позор отец? — тихо спросила Ира, — это очень высокий уровень соревнований, не каждый спортсмен сюда может попасть.
— Ты вообще курица тупая молчи, не твоего ума дело, — скривился он, — я вложил деньги, он должен их отбить, иначе никак. Да Добряшов?
— Да Андрей Григорьевич, — несмотря на то, что мне очень хотелось ударить его, пришлось брать эмоции в руки. От этого урода слишком много зависело и сейчас, и по возвращении.
Предъявив пропуски участников милиционерам, стоявших на входе, мы прошли внутрь и добрались до выделенных раздевалок, откуда был потом прямой выход на поле. Ира привлекала всеобщее внимание, но не у тех спортсменов, кто готовился к выходу. Я видел их отрешённые от всего лица, и они словно были не здесь, готовя себя к забегам.
— Так Добряшов, вот раздевалка, готовься, я приду за тобой, когда начнётся квалификационные забеги, — сказал он и ушёл.
Я зашёл в указанную комнату, но на меня взглянуло лишь пару человек, остальные занимались собой или экипировкой. Внутри царил так хорошо знакомый мне потный мужской запах, который заставил хмыкнуть и заняв свободное место, начать передаваться.
— Мальчик, — внезапно услышал я голос рядом с характерным акцентом, — юношеская раздевалка не здесь, примерно в двух-трёх тысячах километров севернее.
Подняв голову, я увидел очень взрослого спортсмена, на вид не меньше двадцати пяти или даже двадцати семи лет. Он стоял и скалился, ожидая что я отвечу.
— Моё время 10.4, а у тебя, дядя? — я спокойно посмотрел ему в глаза.
Он вздрогнул и презрительно фыркнул, отойдя прочь. Больше инцидентов не было и я спокойно зашнуровал шиповки, проверил пришитый к футболке номер спереди и сзади, всё держалось крепко. Мандраж, преследующий меня с прихода на стадион отступил, пока я занимался привычными делами, и когда появились тренера, объявляя выход, наступило полное спокойствие — я был полностью готов.
Заняв указанные дорожки все спортсмены занимались колодками, а нас объявляли по стадиону.
— Николай Иванов, спортивный клуб «Динамо», город Саратов.
— Григорий Свербетов, спортивный клуб Армии, город Одесса.
Комментатор монотонно перечислял моих соперников пока не дошёл до моей восьмой дорожки.
— Иван Добряшов, — тут его голос сбился, и он закончил с трудом, — ДЮСШ школы-интерната № 3, посёлок Квиток.
С трибун тут же раздался заливистый смех, и свист, обращённый явно в мой адрес. Даже стоявшие на моей линии противники невольно улыбнулись, особенно те, кому было больше двадцати. Меня подобным было не смутить и на уточняющие крики зрителей, а где это вообще, я молчал, смотря на дорожки и очищая голову от всего лишнего. Тысячи ежедневных тренировок должны были дать свой итог сегодня. Сейчас. Всё остальное было уже не важно.