Связанные Любовью
Шрифт:
Она стряхнула его руку и сердито посмотрела на меня. — Ты не можешь вытащить свою голову из задницы на одну гребаную секунду и извиниться перед Арией, ты, тупой мудак? Ты все разрушаешь.
Я уже привык к ее оскорблениям. У нее было достаточно самосохранения, чтобы сохранить их, когда мы были среди семьи, и она знала, что я терпел ее неуважение из-за Маттео и Арии.
— Извиниться? — спросил я тихим голосом, посылая ей хмурый взгляд в ответ, но она не отступила.
— Да, извинись. Ты знаешь, что она не изменяла тебе, и ты обращался с ней как с грязью. И ты до сих пор ее любишь.
—
Я знал, что Ария не изменяла, но факт оставался фактом: она пошла против меня. Она взяла деньги со счета в банке Фамильи. Она уехала в Чикаго во время войны, позволила Данте захватить себя в плен. Если бы он не использовал ее, чтобы свести меня с ума, она все еще была бы в его руках, и женщина она или нет, мы были на войне.
Джианна с отвращением покачала головой. Это был взгляд, к которому я привык от нее. — Она погибает каждый день, разве ты не видишь? Твоя гордость стоит того, чтобы потерять единственного человека, который не считает тебя психопатом и серийным убийцей?
Я видел, что Ария похудела, но это было еще далеко не опасно. Я спросил у доктора. Он заверил меня, что она выглядит достаточно здоровой, даже если он не осматривал ее некоторое время, потому что она этого не хотела.
— Я убийца, — просто ответил я.
— Он психопат, — пожал плечами Маттео и добавил, пытаясь разрядить обстановку. — Психопат или социопат, это определенно подлежит обсуждению.
Джианна покачала головой, развернулась и зашагала прочь.
Маттео вздохнул и провел рукой по волосам.
— Твои проблемы с Арией тоже превращают мою жизнь в ад. Я почти не занимаюсь сексом, даже злым сексом, а Джианна лучшая в злом сексе, позволь сказать тебе.
Я в этом не сомневался. Эта женщина таила в себе ярость пятидесяти голодных диких котов. Она была совершенно невыносима, так непохожа на свою сестру. Ария ненавидела споры, пыталась удержать людей вместе своей красивой улыбкой и добрыми словами.
Медленная улыбка, которая начиналась с мягкого завитка в уголках этого идеального рта, затем распространялась, пока не прорезала все ее лицо, широкая и ошеломляющая. Она уже давно не улыбалась.
Маттео молча наблюдал за мной со слишком понимающим выражением лица. — Возможно, Ария начала беспорядок, но ты будешь тем, кто закончит его, Лука.
— Я не буду извиняться.
— Хорошо, но я чертовски устала
от напряженного настроения, которое тянет нас вниз. Не только ты и Ария, но и Джианна и Лилиана, и я и Ромеро. Это чертовски раздражает, и это нас всех сломает. Если ты уверен, что не извинишься перед Арией за то, что обвинил ее в измене, и за то, что холодно с ней обошелся, тогда, по крайней мере, покончи с этим навсегда. Ты так изменился в семье. Измени ситуацию и подай на развод, затем ты сможешь вернуться к траханью Нью-Йоркских девочек и Ария сможет найти хорошего парня, чтобы выйти замуж.
— Нет! — прорычал я. — Ария моя. Я убью каждого ублюдка, который посмеет прикоснуться к ней. Не будет никакого гребаного развода. Когда-либо. И я не хочу никого…
— Но она, - закончил Маттео. Он пожал плечами. — Тогда твои яйца посинеют и отвалятся, потому что я не думаю, что Ария сделает первый шаг снова.
Глава 22
Ария
Было
Я надела свободный шелковый халат, скрывавший мой живот, и босиком вышла из спальни. В доме было тихо, но где-то вдалеке я слышал глухие голоса.
К моему удивлению, Лука и Маттео все еще сидели за завтраком. Их тарелки были покрыты крошками, но они уже покончили с едой и, судя по всему, о чем-то спорили. Еще одна тарелка тоже была покрыта крошками, но Джианна уже ушла. Они с Лукой в одной комнате, это ненадолго. Наверное, она была в спортзале. Лили и Ромеро уехали в Нью-Йорк вчера утром.
Оба посмотрели на меня. Я ничего не сказала, не встретилась с ними взглядами. Я слишком устала, чтобы справляться со своими чувствами. Проглотив тошноту, я потянулась за термосом с фруктовым чаем, который Марианна всегда готовила для меня, и поставила его в чашку. Я сделала глоток горячего фруктового чая, не садясь. Утром я больше ничего не могла вынести и не хотела садиться, чтобы не бежать в ванную.
Лука наблюдал за мной, его взгляд задержался на моих скулах, затем на ключицах. Я знала, что он видит, как резко выступают мои кости. Халат не мог скрыть каждую часть меня. За последние две недели я похудела еще больше. Я начала беспокоиться о ребенке, но я просто не могла держать еду внутри. Я сделала еще один глоток чая, держась одной рукой за край стола, чтобы не упасть. Хуже всего было по утрам.
— Тебе лучше присесть, — предложил Маттео, и его голос заставил меня поднять глаза, потому что в нем звучало беспокойство.
Лука поднялся со стула, взял корзинку с пирожками и протянул мне. Он не был близок, никогда больше не был близок.
— Марианна купила твое любимое миндальное печенье. Тебе нужно поесть.
Его серые глаза были мягче, чем раньше.
Я уставилась на выпечку и почувствовала, как внутри все перевернулось. Я оглянулась. Его глаза были полны отчаяния. — Ария, пожалуйста, — добавил он. Он почти никогда не говорил Пожалуйста, особенно в присутствии других, даже Маттео. Меня охватила сильная волна тошноты. Я покачала головой, борясь с тошнотой.
— Не могу, — сказала я, повернулась и медленно пошла наверх. От бега меня бы стошнило. Я была рада, что Лука больше не следует за мной. Он сделал это легче.
Меня вырвало тем немногим, что еще оставалось в желудке, затем я в оцепенении почистил зубы и вымылась тряпкой. С таким головокружением я не могла рисковать и идти в душ.
Я вернулась в спальню, разделась и повернулся лицом к зеркалу.
— Что ты со мной делаешь? — с любовью прошептала я. Четырнадцать недель. Я приложила ладонь к животу. Голая, как сейчас, я не сомневалась, что беременна. Я повернулась к зеркалу. Младенец. Я легонько погладила свой живот, желая, чтобы это были руки Луки, нуждаясь в его прикосновениях и любви так сильно, что было больно.