Связанные любовью
Шрифт:
Оставшись одна, Софья прошла по маленькой, выполненной в пастельных тонах гостиной, провела ладонью по спинке софы из атласного дерева и направилась в спальню. Посередине, на персидском ковре, красовалась кровать под кремовым балдахином. Выкрашенный голубой краской потолок представлял небо с порхающими в нем крохотными ангелочками. У стены напротив окна, выходящего на декоративный пруд, стоял резной шкаф.
Пруд.
Значит, ее комнаты расположены рядом с комнатами герцогини. Софья облизала губы. Судьба улыбнулась ей еще
Но особенно везучей она себя не чувствовала.
Прошлую ночь Софья почти не спала, ворочалась, думая о последствиях ее же собственного предложения перебраться на время в Мидоуленд. С одной стороны, она получала прекрасную возможность заняться поисками писем, с другой — отлично понимала, что может попасть в ловушку.
От других аристократов герцог Хантли отличался прежде всего умом. Впуская под свою крышу женщину, которой не доверяет, он определенно уже приготовил какой-то свой, дьявольский план.
Оставалось только надеяться, что ей удастся его перехитрить.
В комнате было жарко, но она поежилась. Потом решительно тряхнула головой, отогнала трусливые мысли и принялась за дело, начав со шкафа. Конечно, гостевая комната не самое подходящее место, чтобы прятать письма, но Софья не собиралась ничего оставлять на волю случая.
К тому же она не могла заняться комнатами герцогини, не убедившись, что за ней никто не наблюдает.
Не обнаружив в шкафу ничего, кроме одежды, которую несколько минут назад положила туда служанка, Софья перешла к трюмо и выдвинула ящики. В одном нашлось серебряное зеркало и щетка для волос, а также пара флаконов с духами. Она уже выдвинула нижний, когда знакомое покалывание у основания шеи подсказало, что за ней кто-то наблюдает.
Толчком задвинув ящик, Софья выпрямилась и повернулась — Стефан стоял, небрежно прислонясь к двери и сложив руки на груди.
Она видела герцога всего лишь час назад, но едва их взгляды встретились, как сердце уже привычно дрогнуло.
Его красота действовала на нее безотказно. Даже в простом сюртуке и потертых кожаных панталонах он выглядел так, что у любой женщины захватывало дух.
— Ваша светлость, — пробормотала она, не смея опустить глаза и убедиться, что ее белое муслиновое платье с черной отделкой на лифе и мелким жемчугом по подолу не помялось при переезде. Плохо было то, что правая рука уже невольно вскинулась к сложному узлу на макушке.
— Хотел убедиться, что вы разместились. Вас все устраивает?
— Вполне. Спасибо.
Его взгляд задержался на трюмо у нее за плечом.
— Вы, кажется, что-то искали. Если что-либо нужно, только скажите…
— Мне ничего не нужно, спасибо. Проверяла, все ли захватила служанка, — торопливо объяснила она.
— Понятно. — Лицо его сохранило бесстрастное выражение. — И что она, ничего не забыла?
— Вроде бы ничего.
— Если чего-то недостает, дайте знать, и я отправлю в Хиллсайд кого-нибудь из слуг.
— Вы
Герцог улыбнулся:
— Хочу, чтобы вы чувствовали себя в Мидоуленде как дома.
Она попыталась сглотнуть, но во рту пересохло. Боже, в этом доме, под этой крышей ее поджидает слишком много опасностей.
— Где Брианна?
— Прощается с Эдмондом.
— Понятно. Может быть, мне тоже попрощаться с ним.
Стефан рассмеялся, и у нее по спине побежали мурашки.
— Сомневаюсь, что они так уж обрадуются вашему присутствию.
Она закусила губу.
— О… я не подумала…
— Хмм. — Он вдруг поднял руку и провел пальцем по ее щеке. — Интересно, этот румянец настоящий? Вы и впрямь такая простодушная, какой кажетесь?
Софья отстранилась и сделала пару шагов назад, пока не наткнулась на спинку кровати. От одного лишь прикосновения внутри у нее как будто закружился смерч.
— Ваша светлость…
Не говоря ни слова, герцог подошел к ней так близко, что она даже сквозь платье ощутила идущий от него жар.
— Меня зовут Стефан. — Он нависал над ней, и его взгляд обжигал ее губы. — Скажите.
Дай пощечину, шептал голосок в голове. Осади наглеца. Ты совершишь огромную ошибку, если позволишь ему найти твою слабость и подскажешь, в чем его сила.
Но как услышать голос рассудка, когда тело тает от приятного голоса, а сердце отбивает сумасшедший ритм? Разве можно думать о чем-то, когда все затмевает резкий мужской запах?
— Стефан, — выдохнула она.
Он наклонился к пульсирующей у основания шеи тонкой голубой жилке, коснулся ее губами.
— Еще раз. Она задрожала.
— Стефан.
— Чудесно. — Его рука скользнула по талии. — Вы чудесны.
Чувствуя, что вот-вот упадет, Софья ухватилась за отвороты его камзола.
— Почему вы так себя ведете? — Голос сломался на середине фразы.
Его пальцы неспешно прошлись по краю лифа, оставляя за собой цепочку горячих следов, рассылая по всему телу тысячи тревожных сигналов.
— Потому что я должен знать.
— Знать что? Его рот проложил тропинку вверх по шее.
— Такая ли гладкая у вас кожа, какой я ее представлял. — Он уткнулся во впадинку за ухом. — Пахнут ли ваши волосы жасмином. — Губы двинулись дальше и ниже, по щеке, к уголку рта. — Такие ли сладкие у вас губы, какими они кажутся.
— Вы не можете…
Он перебил ее самым дерзким, самым бесстыдным образом — впился в ее губы обжигающим поцелуем.
Дыхание застряло где-то в горле, и сердце позабыло о своих обязанностях. Губы раскрылись, как раскрываются ворота побежденного города. Ее целовали многие, а некоторые даже демонстрировали присутствие каких-то навыков. Но никогда еще столь простая ласка не прожигала ее насквозь, не сносила все выставленные преграды с такой легкостью.