Связанные вечностью
Шрифт:
Планета дрожит от засилья зла, а бог закрыл лицо и отвернулся от людей. Видимо, он решил забыть и о нас, как о своей ошибке. Творец пустил всё на самотёк, и его просчёт обрёк человеческий род на вымирание.
Блэк замолчал. Он сидел, похрустывая пальцами, в ожидании ответа собеседницы, а Анжеле казалось, что мир рухнул, и выхода нет. Закрыв глаза рукой, она тихо заплакала. Мужчина беспомощно смотрел на её слёзы и не нашёл ничего лучше, чем сесть рядом и обнять девушку. Та не отстранилась, но и не успокоилась. Они просидели так несколько минут, пока
– Значит, ты – мой противник, мой демон? Почему же ты защищаешь меня?
– Однажды в мире, где мы ютимся между воплощениями, ты держала мою вечную жизнь в своих руках и не отняла её. Может, я и зло, но мне не чужда благодарность. Однако ни разу я не смог отдать тебе долг, не остановил смерть.
– Так вот почему Анаклетос сказал, что не может любить меня. Он-ты лишь выплачивали долги.
Глаза её гневно сверкнули, и девушка вскочила.
– Верни мне память! – крикнула она.
– Тсс, тише, прошу тебя! Я не могу.
– Не можешь или не хочешь?
– Не хочу…
– А я настаиваю! Это моё право.
Дэймон тоже поднялся. Опершись о стол, оба зло шипели друг на друга:
– Ты не знаешь, чего требуешь. Ты не выдержишь.
– Я справлялась там – за гранью.
– В нашем мире мы сильнее, мы сущности, а не люди.
– Я хочу этого!
Дэймон сдался. Протянув руку, он возложил её на голову Анжелы.
Мозг её взорвался болью. Чередой проходили перед глазами прошлые жизни: свет, тьма, смерти, новые рождения. И рядом всегда находился он – такой разный, но всегда заботящийся о ней. Воспоминания не прерывались…
Девушка рухнула на стул, уронив голову на руки.
– Ну, вот, тебе многое открылось, – безжизненным голосом сказал зевгари. – Ты счастлива?
Анжела, не поднимая глаз, отрицательно покачала головой.
– Нет. Но ты отдал мне не всё, Абаддон. Осталось много пустот.
Абаддон – (греческий аналог: Аполлион (греч. ), то есть губитель), в иудейской (затем и в христианской) теологии – ангел (демон) истребления, разрушения и смерти.
– Я возвратил ровно столько, сколько счёл безопасным для тебя, Лавия. И не зови меня этим именем, я отказался от него, оно не моё.
– С каких это пор?
– С того времени, как я посвятил жизнь тебе, твоему спасению.
– Тогда и ты не называй меня Лавией.
– Как же тогда?
– Анжелой. Я – это она. Всё моё принадлежит ей, а её – мне.
– Хорошо. Тогда и я – Дэймон, поскольку могу сказать о себе то же самое. Что ты помнишь?
– Как я связана с тобой или немного больше, а остальное покрыто мраком. Скажи, почему мы употребляем греческие слова для обозначения нашего псевдоединства, родственных отношений?
– Чаще всего сущности воплощались в людей в прогрессивной древней Греции, никто не хотел появляться на свет в диких странах. И мы привыкли…
– Что сталось с Анаклетосом после моей гибели?
– Он пронзил грудь мечом на глазах Тэрона.
– Кто такой Тэрон? Это он преследует меня в каждом воплощении?
– Да, но зовут его не так. Он – осквернитель, не имеющий имени.
– Почему ему каждый раз удаётся добиться своего?
– Он сильнее. И умеет найти сторонников среди мелких божеств, которых христиане теперь причисляют к демонам.
– Горгона?
– И она…
Оба замолчали. Казалось, тема разговора себя исчерпала. Но у Анжелы вновь возник вопрос:
– Почему ты – врач. Насколько я помню, раньше ты избирал поприща, дающие возможность творить зло: воина, политика…
Дэймон усмехнулся.
– Близость твоей сущности, зевгари, несколько изменила мою природу.
– Думаешь, я поверю в эту чушь? Скольких больных ты зарезал на операционном столе?
Блэк пошатнулся от тяжкого обвинения, из глаз его брызнули слёзы.
– Я делал свою работу, как должно. У каждого хирурга может умереть пациент, и со мной такое случалось, но я никого не убивал.
Оскорбительница ошеломлённо смотрела на плачущего демона. Она поняла, что преступила грань дозволенного и похолодела, когда мужчина, развернувшись, направился к выходу, не отозвавшись на её оклик. Анжела кинулась вслед.
Шагая как слепой, Дэймон вышел на проезжую часть, и девушка едва успела выдернуть его из-под отчаянно сигналящей машины. Повинуясь порыву, она обняла поникшего человека и прошептала:
– Прости меня!
Глава 5. Приграничье
Вечерело. Грейс, довольная, что вернулась сегодня пораньше, выпрыгнула из автобуса и, напевая, пошла к дому. Интересно, как там Анжела? Последнее время с той творилось неладное, и девушка тревожилась за подругу.
«Ничего, вдвоём мы во всём разберёмся», – подумала толстушка.
Отперев дверь, она окликнула:
– Анжи!
Тишина. Странно, та должна уже быть дома. Войдя в комнату, Грейс обратила внимание на следы поспешных сборов. Поискав записку, она пожала плечами. Ничего, наверняка Анжела позвонит ей и всё объяснит. А сейчас надо поесть.
Продолжая мурлыкать, девушка пошла на кухню. И не сразу сообразила, что не может двигаться: тонкая, липкая сеть приклеила к себе её руки и ноги. Пытаясь освободиться и сотрясая натянутый от стены до стены бредень, она подняла голову и встретилась взглядом с бессмысленным взором восьми больших паучьих глаз. Грейс завизжала.
Она билась и некоторое время после того, как гигантское жало вонзилось ей в живот. Потом в квартире наступила тишина.
А незадолго до этого ужасного события Анжела и Дэймон, обнявшись, стояли посреди тротуара, не обращая внимания на любопытные взгляды прохожих. Наконец мужчина пришёл в себя и, подняв голову, вопросительно посмотрел на спутницу.