Связующие нити
Шрифт:
— Не могла я! Нельзя меня никому видеть… и знакомиться не надо! Это несчастный случай был в детстве… ну, какая же я теперь? Я тогда думала — какая же я дура, куда меня занесло, как я его-то обманываю и себя обманываю, ведь всегда знала, что крест на мне… я с таким уродством никогда… если только такого же найду, или хуже, чтоб мне не стыдно, не страшно было… а я забылась, я даже не подумала тогда, что он вдруг захочет приехать! А недавно я поняла, что не могу так жить. Всю жизнь без него. Всю жизнь в этой ненависти! Я давно решение приняла, я даже удивлялась, что мне так спокойно стало от радости, что скоро моя мука кончится… я всё приготовила,
Она замолчала, и в агентстве снова наступила тишина. Мёртвая.
Трис поманил Пулю в сторонку, и что-то ей тихо сказал. Потом подошёл к Дине:
— Дина, теперь вы должны прийти к нам завтра. Давайте, мы вас проводим, вы подышите свежим воздухом, успокоитесь.
— Хорошо.
— Гретт, можно я возьму твою куртку на время?
— Да, конечно.
Он накинул её на Дину, оделся сам, и Пуля тоже. Остались только мы с Вельтоном, но через несколько секунд Трис вернулся, зашёл в каморку и вышел оттуда, роясь в сумке. Достал ключи.
— Вельтон, выброси всё, пожалуйста, на помойку подальше отсюда. Я Пулю попросил остаться с ней до утра, приготовить что-нибудь вкусное, навести беспорядка побольше… Гретт, я точно могу тебя оставить, ты в порядке?
— Иди, у меня всё нормально.
Трис ушёл, а Вельтон запихал в мусорный мешок вещи Дины.
— У неё сорок шестой размер. Нужно будет купить ей хорошее лёгкое пальтецо.
Глава 23.Взрыв
Воскресным утром мы ехали с Тристаном домой, он в одной рубашке и пиджаке, а я в его ветровке. Было достаточно холодно, и я настояла на том, чтобы поймать машину, а не ждать автобуса или тем более идти пешком. По дороге он рассказал мне, что дома у Дины Пуля сразу же взялась за дело с такой энергией, что могла перебудить всех соседей. Она попросила Дину переодеться в домашнее, а Тристан, когда уходил, выкинул в мусорку и лучшее платье, и новые туфли, потому что не хотел, чтобы девушка хоть как-то вернулась к мысли о самоубийстве, пока идет поиск. Я согласилась с ним, что это может помочь, и пусть она походит в плохом и старом, а без куртки я перебьюсь денёк. Трис не нашёл другой верхней одежды в шкафу, а Дине ведь в чём-то завтра нужно прийти. Пуля решила остаться с ней на всё воскресение.
Днём мы поужинали рано, и я сразу легла спать. Мне хотелось отдохнуть, и ни о чём не думать, а проспала я так долго, что Трису пришлось будить меня в начале одиннадцатого уже к приготовленному завтраку и отпаивать кофе. Мы не обсуждали больше посетительницу, старались говорить о других вещах, не зная чего ждать от нынешней ночи. Ведь Пуля должна была писать историю…
Как ни странно, к началу работы не было ни её, ни Дины, а вернувшимся с выходного Зарине и Нилу мы только и смогли сказать — вчера у нас была такая гостья, такая гостья, что всех здесь на уши поставила. Вельтон рассказал про мой обморок, но папку с рисунками показывать не стал. Зарина расстроилась, что пропустила посетителя,
Но они не появились и к часу, и к двум, и к трём. Я нервничала больше всех, особенно за исход дела, и не выдержала, чтобы не попроситься пойти за обедом вместе с Нилом.
— Трис, отпускаешь её со мной? Обещаю, что в двери никакие заходить не будем, и пропадать днями тоже, — Нил засмеялся, а мрачное лицо Тристана не выражало ничего хорошего, но как он мог запретить идти в магазин?
— Идите.
Он составил список, на Пулю мы прикинули обед наугад, и выбрались на улицу. Я вцепилась Нилу в рукав.
— Нил, умоляю, ты должен очень серьёзно отнестись к этому делу!
— А — а-а, может, ты, наконец, объяснишь, что там у вас вчера стряслось, и кто та загадочная дама, что приходила?
— Да, Нил, это совсем девчонка, и такого отчаянья я ещё ни у кого не видела. Она порвала с одним молодым человеком, только потому, что считает себя некрасивой. У неё ожоги на теле, она не сближается ни с кем, она готова была умереть! Нил, ты понимаешь, что если тот парень увидит в деле всё… прежде чем ты отдашь ему папку с историей и картинками, такие слова бы сказать… нужные!
— Какие?
— Если бы я знала! Но я прошу тебя подумать.
— Боишься, что провалю задание?
— Ты найдёшь дверь, я уверенна, но в этом деле нельзя всего лишь дать ознакомиться с делом, а потом спросить: вы согласны? Если бы этих иллюстраций не было, то она бы сама рассказала, а так выйдет, что он может испугаться.
— А что я-то сделать могу? Если он испугается, значит испугается и тогда, когда она скажет… а по мне, так девчонка твоя дура.
— Пообещай мне, что прежде поговоришь?
— И на два дня из-за этого исчезну?
— Боже мой, надеюсь, что нет! Мне так хочется пойти с тобой, так хочется посмотреть на него и сказать нечто важное… о настоящем чувстве, о настоящей красоте.
— Эта чухня никому не нужна.
— Нил!
— Правда. Если люди знают, что это такое, им ничего объяснять не нужно, а если нет, то никакие слова со стороны не помогут. Зря только воздух сотрясать. Вельтон потому дело не показывает, — так страшно, да?
— Это не страшно, это больно.
— Хорошо, обещаю тебе особый подход. Всё равно итог не зависит ни от тебя, ни от меня, ни от кого в агентстве. Сколько ей лет?
— Двадцать, или около того.
— А ему?
— Не знаю.
— Он кто вообще, как они познакомились?
— Не знаю я кто он, они и не знакомы вовсе, по — настоящему.
Нил вздохнул:
— И как тогда можно работать? А в чём суть?
— Прочитаешь. Пуля её приведёт, и будет готова вся история.
— Ты чего в пальто сегодня?
— Да так, ночью холодно…
Когда мы вернулись с обедом, в каморке Летописца стучала печатная машинка, а Вельтон приложил палец к губам:
— Она здесь. Ни слёз, ни криков пока не слышно.
— А как она?
— Ха — ха… волосы перекрасила.
Ещё с полчаса мы все сидели голодные, отложив обеденный перерыв на позднее время, когда посетительница уйдёт. Наконец, Дина с понурым и бескровным лицом вышла вслед за Пулей.
— Спасибо, — она протянула мне мою куртку и направилась к вешалке. — И вам спасибо, всем спасибо.