Шрифт:
========== Пролог ==========
В машине играет какая-то музыка, но её слова доходят до Милли как будто издалека. Как будто её уши набиты ватой, а она сама под водой. И даже подпевающая Пейдж за рулём совершенно не влияет на восприятие звуков в реальности. Ручка пассажирской двери, на которую она навалилась предплечьем, мелко дрожала от басов встроенных колонок. Милли упёрлась подбородком в опущенное до упора стекло, меланхолично наблюдая за проплывающим мимо пейзажем.
Огромная равнина, залитая солнцем и покрытая
За окном стоит почти штиль, но машина, разбивающая на полном ходу застоявшийся и пока ещё тёплый воздух, создавала приятный лёгкий ветерок, обдувающий лицо, холодящий уши и раздувающий несобранные кудри.
Милли на мгновение думает о том, что в нормальной жизни в такую чудесную погоду можно было бы сходить погулять по городу или устроить мини-пикник в парке, а может быть даже покататься на роликах и съесть мороженое около того уютного итальянского ресторанчика. Она слышала, что Индиана обычно редко баловала такой тёплой погодой, предпочитая холод и серость.
Удивительные сельские просторы вдруг перекрываются огромной приветственной вывеской. Вот они и добрались до места назначения. Пейдж даже не дожидается указаний от навигатора и сразу сворачивает с основной трассы направо. Милли даже не хочет вчитываться в написанные на большой вывеске буквы, потому что, как только она вспомнит, где она, ей сразу захочется сбежать отсюда, но она не может, потому что… не может.
Прошло всего три часа. Она вдали от дома уже три часа. Три часа разделяют её с родителями, с её уютной комнатой, с замечательными преподавателями. Они отделяют её от прошлой жизни, от нормальной прошлой жизни, оставшейся там, позади… три часа назад.
Когда они притормозили во дворе, Браун ещё долго держалась занемевшими пальцами за обивку сидения, как будто пыталась слиться с ним и остаться здесь, в машине сестры, в этом кусочке прошлой нормальной жизни, потому как она понимала, что, как только она выйдет наружу, она потеряет себя, исчезнет из этой реальности, став совершенно другим человеком.
Милли понимает, что она здесь затем, чтобы залатать саму себя, починить внутри то, что сломано. Снова настроить тот хрупкий нарушенный баланс, чтобы родители снова гордились ей.
— Дорогой, помнишь Вулфардов? — спросила миссис Браун как-то утром, когда они втроём сидели за столом и ели завтрак.
Отец читал газету, неспешно потягивая свой крепкий кофе, а мать пролистывала каналы по телевизору, бездумно размешивая ложкой творог в тарелке. Милли же быстро ела свои сладкие тосты, уже готовая вот-вот сорваться на репетицию.
— Помню. Они вроде бы жили в нескольких домах отсюда. Разве их сын не ходил в одну школу с Милли?
Девушка вздрогнула и опустила взгляд в свою тарелку.
— Они самые. Как его звали?.. Филипп? Фил?.. — Миссис Браун задумчиво посмотрела на дочь, щёлкая пальцами. — Кажется, ты занималась с ним после школы, вроде бы помогала ему с математикой, верно, Милли?
Та сглотнула, подумав про себя: «Если бы это была просто помощь…»
— Финн, — всё же прошептала она, подняв голову.
— Точно! — Победно щёлкнула пальцами мать, а потом продолжила: — Помнишь, после того, как он закончил школу, он поехал в Калифорнию, потому что хотел стать музыкантом? Он даже поругался с кем-то в нашей церкви из-за своей музыки.
— Я как-то видел его брата в магазине, тот сказал, что у него всё хорошо, он знаменит и востребован, — как бы между прочим заметил мистер Браун и вернулся к своей газете, открывая её на колонке с новостями спорта.
Милли же внимательно слушала их разговор. Она уже встречала в Интернете интервью с Финном, тот и правда был знаменит. Он молодец.
— Так-то оно так, но представь, каким его сделала вся эта звёздная среда. — Девушка закатила глаза, возвращаясь к своему стакану с соком, — мать только и умеет, что судить других. — Я это к чему. Мне тут на днях Кэтрин, которая живёт напротив Вулфардов, рассказала, что у парнишки был какой-то кризис, связанный с наркотиками и музыкой, что-то ужасное. — У Милли дыхание перехватило в этот момент. — И он попытался покончить жизнь самоубийством. Это кошмарно. Сейчас все только об этом и говорят. Можешь в это поверить?
Мистер Браун отложил газету и внимательно посмотрел на свою взволнованную жену.
— Но он же всего лишь ребёнок, — сказал он с презрением. — Он, кажется, всего лишь на год старше Милли. Какие в таком возрасте могут быть кризисы?
— Я тоже об этом подумала. К счастью, его вовремя нашли, вызвали скорую и госпитализировали. Теперь он вроде как в сумасшедшем доме. — Презрительные нотки проскользнули в голосе миссис Браун.
У Милли же от щёк отхлынула вся кровь, а лёгкие всё никак не могли нормально дышать. Её вроде как больше не заботило то, что с ним там происходит, но она точно не желала ему зла.
— Это всё потому, что он перестал ходить в церковь, — поучительно продолжала мать. — Всё, что парнишке сейчас нужно, — это откровенный разговор со священником.
Девушка молча поднялась из-за стола. Нужно было срочно найти ключи и уже отправляться на запланированную репетицию.
— Я так рада, что ты такая послушная девочка, Милли, — сказала ей в спину миссис Браун.
Тогда она лишь фальшиво ей улыбнулась; мать ведь даже понятия не имеет, что с ней происходит.
А уже через месяц, когда она и сама падает в эту пучину, Милли не может перестать думать о Финне.