Сянци. Имя зверя
Шрифт:
Несмотря на солнечное утро, погода к полудню испортилась. Низкие серые тучи без малейших разрывов затянули небо. Пахнуло влагой и тиной, вдали загрохотало. Резко завыл ветер. Ожидался дождь.
За мостом было то, к чему так стремился отряд змеелицых. Конечная точка их долгого путешествия. Но мало было просто добраться туда, это только полдела. Самое сложное начиналось потом. Сложный ритуал, который необходимо было провести, требовал особой сосредоточенности и умения. Ни один маг Провинции, увидь он расчёты с витиеватыми фабулами и ниспадающими трикветрами, не смог бы расшифровать их и сказать, даже приблизительно, какой результат прячется под столь сложными наслоениями. Оно и понятно – расчёт делался не одну сотню лет, великими магами, да ещё столько же – проверялся. Ошибки быть не должно.
«Вс-с-ё получитс-с-я!» – шептали на берегу змеи, провожая взглядами идущих к мосту старших собратьев.
Несомненно, всё будет именно так, как задумалось.
Отряд вступил на мост.
Глава 4. Новые знакомства
– Помогите… Помогите мне… – это были первые слова, которые прошептал незнакомец, едва очнулся.
Но помочь ему было некому – камера, в которую его заточили, была одиночной.
– Помогите! – уже громче повторил узник и схватился за голову – казалось, она вот-вот лопнет.
Тяжело застонал.
– Тихо там! – рявкнул охранник, глянув в смотровое окно. Прошипел: – Нелюдь!
Голос этот, наполненный какой-то враждебностью и злостью, окончательно вывел незнакомца из забытья.
Парень вздрогнул, открыл глаза и осмотрелся, пытаясь понять, что случилось. Крупные капли пота выступили на лбу.
Место, в котором находился узник, было жутким. Низкий закопчённый потолок, чёрные стены, деревянные нары, в углу – железное ведро для нужды. Воняло. В углах беззвучно шевелилась темнота. Тёмные тени, пляшущие на стене, напоминали лапы монстров, пытающиеся схватить пленника. В какой-то момент мальчику даже показалось, что его проглотил огромный зверь и он теперь находится у него в животе. Может, так даже было бы и лучше.
«Что произошло? Кто я? Где я?» – вопросы начали одолевать словно осиный рой и не было от него спасения.
Парень попытался вспомнить своё имя, но не смог. Холодная пустота застилала память, не давая выудить оттуда то, что могло подсказать ему ответ хотя бы на один вопрос. Ничего. Пустота.
Хотя, всё же, один туманный образ возник – что-то огромное, застилающее собой весь горизонт, чёрное, ревущее, поглощает его целиком, а потом – боль, боль, боль…
Что же произошло?
– Где я? – хрипло спросил парень, подходя к закрытому смотровому окошку, хотя ответ на этот вопрос отчасти уже знал. – Почему меня заперли?
Никто не ответил. Но по сопению за дверью он понял, что охранник стоит совсем рядом и слушает, что говорит узник.
– Почему меня сюда заперли? Что случилось? Я ничего не помню!
За дверью явственно усмехнулись.
Не дождавшись ответа, мальчик вновь принялся осматривать камеру. На дальней стене, почти под самым потолком он заприметил маленькое зарешеченное окно, откуда пробивался свет.
Парень подошёл к окну, попытался допрыгнуть. Не получилось – слишком высоко. Осмотрев стену, мальчик нашёл несколько небольших углублений. Видимо не один он пытался посмотреть наружу, и пленники, сидевшие тут до него, выдолбили эту небольшую ямку – подобие ступеньки.
Примостив туда ногу, мальчик подтянулся и посмотрел сквозь грязное стекло.
Взору предстал город. Одноэтажные домишки теснились по краю, а в середине возвышался огромный красивый дворец. Над городом расстилался туман. И хотя очертания домов необычной формы были странными, мальчик не мог понять, что именно его так смутило.
Угрюмые фигуры людей двигались сквозь туманную дымку, как зловещие неприветливые тени. На площади стояла белая лошадь, запряжённая в маленькую повозку; из-за закрывающего её тумана она казалась невиданным зверем, который вдруг начал растворяться в молоке. Рядом с лошадью лениво тявкала собачка с облезлой шерстью и обрывком верёвки на шее.
Город смотрел на узника враждебно. Ворона на низкой крыше хрипло каркнула, напророчив мальчику печаль. Но печаль уже была в его сердце, – ему было грустно от того, что он вдруг оказался здесь, неведомо почему, за какие такие проступки.
– Где я? – вновь крикнул в полном отчаянии мальчик, сползая со стены. – Где?
– В тюрьме! – насмешливо ответил голос за дверью.
Раздались шаги. Кажется, подошёл второй охранник и принялся отчитывать словоохотливого стража. Парень слышал, как ругается начальник, да так громко, что сотрясаются стены, отчитывая стражника за то, что тот посмел вступить в разговор с демоном. Стало не по себе.
В углу что-то пискнуло. Узник оглянулся, в полутьме разглядел крысу, серую, с облезлой шерстью и такую худую, что даже впадины рёбер можно было рассмотреть.
Грызун ещё раз пискнул и сделал два шажка по направлению к мальчику, вильнув хвостиком.
– У меня нет для тебя еды, – грустно произнёс парень, смотря в черные бусинки глаз крысы. – Хотя…
Мальчик начал шарить по карманам.
– Будешь жвачку? – спросил у крысы и вдруг удивился тому, что смог извлечь из памяти – случайно, на автомате, – странное слово – жвачка.
Грызун пискнул и сделал ещё один шажок к человеку.
Мальчик достал из кармана прямоугольный предмет, осмотрел его. Вспомнив само слово, парень не смог найти в памяти что оно означает. Еда какая-то? Понюхал. Пахло вкусно, ягодами.
Развернув упаковку, достал матово-розовый прямоугольник. Откусил чуток, остальное отдал грызуну, и они вместе принялись жевать райское угощение.
Жвачка. Теперь стало немного понятно почему так называется эта штуковина. Её надо жевать, при этом она не распадается в кашу, как обычная еда, оставаясь мягкой и упругой, а ягодная сладость наполняет рот. Замечательная вещь!
Грызуну тоже понравилось угощение.
– Благодарю тебя, о юноша с добрым сердцем!
Парень замер, даже жевать перестал. Испуганно прошептал, глядя во мрак комнаты:
– Кто это?
– Тот, с кем ты разделил свою трапезу.
Парень глянул на грызуна.
– Ты?!…
– Я, – пропищала крыса.
– Но… ведь… крысы не разговаривают на человеческом языке!
Мальчик это точно помнил. А ещё помнил, что не только крысы не говорят на человеческом языке. Никто не говорит на человеческом языке, кроме самих человеков, то есть людей.