Сын Альбиона (Жена-дитя), (Жена-девочка)

Рид Томас Майн

— Я не подхожу ни для того, ни для другого. И не хочу. Ничего, кроме титула, милорд.

— Вам нужен только титул? — спросил вельможа после паузы, как будто ему в голову пришла какая-то мысль. — Ничего определенного? А титул графа вас удовлетворит?

— Как ваша светлость может это предлагать? В Англии нет графов.

— Зато они есть во Франции.

— Это я знаю. Их там много — и у многих нет средств, чтобы поддерживать свой титул.

— При чем тут средства? Человеку с вашими способностями титул поможет приобрести средства. Можете

стать графом. Французский граф — все равно граф. Подойдет вам такой титул?

Суинтон задумался.

— Может, и подойдет. Ваша светлость считает, что может получить для меня такой титул?

— Я уверен в этом. Тот, кто имеет право даровать такой титул, мой личный друг. Не нужно уточнять, что это правитель Франции.

— Я это знаю, милорд.

— Что ж, мистер Суинтон, если вы скажете, что вас удовлетворит титул графа Франции, вы его получите в течение недели. Потребуется еще меньше времени, если вы согласитесь сами поехать в Париж.

— Милорд, я с радостью совершу это путешествие.

— Тогда достаточно. Заезжайте ко мне завтра. Я напишу письмо, которое не только представит вас императору, но и введет в ряды французского дворянства. Приходите к десяти утра.

Вряд ли стоит говорить, что Суинтон проявил пунктуальность, и в тот же день с сердцем, полным радости, отправился прямо с Парк Лейн в Париж.

Не меньше радовался и его патрон, такой дешевой ценой расплатившийся за прелюбодеяние. Оно могло стоить ему уничтожающего скандала.

Меньше чем через неделю Суинтон вошел в виллу на Южном берегу с патентом на графский титул кармане.

Глава LXXVII

ГРАФ ДЕ ВАЛЬМИ

Если миссис Гирдвуд и испытывала в своей жизни удивление, то это было, когда мистер Суинтон появился в отеле «Кларендон» и спросил, не согласятся ли она и ее девушки посетить прием у лорда С.

Прием состоится в резиденции лорда на Парк Лейн.

Вдова торговца дала согласие, не посоветовавшись с девушками. После этого пришло приглашение на красивой бумаге с хорошо известным гербом.

Миссис Гирдвуд вместе с девушками отправилась на прием. На голове и груди Джули сверкали бриллианты на двадцать тысяч долларов.

В остальных отношениях они были одеты так же, как остальные дамы, присутствовавшие на приеме, а среди них были самые благородные в стране.

Что касается внешности, американские леди мог ли не стыдиться и джентльмена, который их сопровождал. Для них он был всего лишь мистером Суинтоном, и миссис Гирдвуд испытала еще один шок, когда благородный хозяин, подойдя к ним, обратился к нему «мой дорогой граф» и попросил представить его дамам.

Разрешение было милостиво дано, и впервые в жизни миссис Гирдвуд была окружена подлинными аристократами.

Невозможно было ошибиться в этих людях, носивших все титулы, занесенные в «Книгу Берка». И теперь уже невозможно было усомниться в том, что мистер Суинтон — действительно «кто-то».

— Он граф, это точно, — рассуждала про себя миссис Гирдвуд. —

Не лорд, но он никогда и не называл себя лордом. Но граф — это то же самое. Или почти то же самое… К тому же есть графы с богатыми поместьями — гораздо богаче, чем у многих лордов. Разве мы о таких не слышали?

Этот вопрос она задала шепотом Джули после представления величественному хозяину.

Но Джули не имела возможности ответить, потому что благородный хозяин был так снисходителен, что принялся беседовать с ней, и беседовал так долго, что граф как будто начал ревновать. Словно заметив это, его светлость отошел, чтобы проявить вежливость по отношению к двадцати другим изумительным молодым леди, украсившим его прием. И на весь остаток вечера Гирдвуды были предоставлены вниманию графа.

Прием продолжался всего два часа, начался в десять и кончился в двенадцать, подавали легкую закуску, которая с трудом могла сойти за ужин.

Как следствие, граф де Вальми (таков был отныне титул мистера Суинтона) пригласил дам на более существенный ужин в одном из модных ресторанов на Пикадилли. Здесь они встретились с другим графом, с тем самым, с которым познакомились за обеденным столом мистера Суинтона и который на этот раз пришел без графини. Вместе они провели еще два приятных часа.

Даже Корнелия наслаждалась, хотя и не обществом двух графов. Она встретила на приеме джентльмена — мужчину, который по возрасту годился ей в отцы, — но с благородным характером и добрым сердцем, которому девушка сочувствовала. Они поговорили. Корнелия забыла о разнице в годах. Она разрешила новому знакомому навещать ее, и это помогло ей не чувствовать себя одинокой, когда граф де Вальми все внимание уделял исключительно ее кузине, а женатый граф оживленно беседовал с тетушкой.

Шампанское и мозельское оказались превосходны. Миссис Гирдвуд с удовольствием пила и то и другое, ее дочь тоже.

Графы оказались живыми собеседниками — особенно тот, которого они так долго называли мистером Суинтоном и который больше не заботился о своем инкогнито.

Миссис Гирдвуд теперь испытывала к нему материнскую любовь, а Джули смягчилась при мысли о том, что может стать графиней.

«Что может быть лучше и приятней?» — думал она, повторяя слова матери. Знатная графиня, красивый муж граф, дорогие платья и бриллианты, кареты и много денег, — все то, что делает титул особенно желанным!

И как здорово будет самой устраивать приемы — и не только в Лондоне, но и в Нью-Йорке, на Пятой авеню!

Она сможет приехать в Ньюпорт в самый разгар сезона и смотреть на всех этих Дж., и Л., и Б. свысока, заставить их завидовать ей, когда она будет говорить им в лицо — «графиня де Вальми»!

Что с того, что она не любит графа до умопомрачения? Она будет не первой — таких миллионы, кто смирил стремления сердца ради приличного брака.

Именно в таком настроении застал ее Суинтон, когда — теперь уже под своим подлинным именем — повторил свое предложение.