Сын Чернобога
Шрифт:
Тем не менее ган Кончак выбрал время, чтобы незаметно для посторонних глаз повидаться со своим сестричадом воеводой Бориславом, который был в этом походе правой рукой князя Олега.
– Значит, вы знаете о готовящемся нападении гвардейцев? – прямо спросил Кончак.
– Мы догадались об этом еще до начало похода, – усмехнулся Борислав. – Вряд ли нас начнут убивать прямо в Итиле. Все-таки каган-бек Вениамин постарается сохранить лицо. А в степи у нас найдутся помощники.
– Ты в этом уверен, Борислав? – спросил Кончак, хмуря брови.
– Я сам договаривался об этом с князьями
– Я передам твои слова бекам, Борислав, но не уверен в том, что их это остановит.
– Почему? Неужели они думают, что одолеют в битве сорок тысяч русов?
– Сорок не одолеют, а двадцать уничтожат почти наверняка, – холодно бросил Кончак. – Помощь не придет, Борислав.
– Что? – вскинул голову Воевода. – Ты хочешь сказать, что нас предали?
– Я ничего не могу сказать тебе с уверенностью, сестричад, но сдается мне, что все произойдет именно так.
Борислав долго молчал, глядя поверх головы Кончака на беспечно сияющие звезды, потом глухо произнес:
– Одна ведунья напророчила Олегу смерть от коня. Точнее, от укуса змея, в пасть которого его сбросит споткнувшийся конь.
– Конь был белый? – спросил Кончак.
– Да, – нехотя подтвердил Борислав.
– Конь Световида, – вздохнул ган. – Русы Данбора и Нигера не придут к вам на помощь, Борислав. Конь Световида захромал на обе передние ноги, а воспрянувший хазарский змей не только одолеет Олега, но и принесет еще много горя славянской земле.
– Ты никогда не был хорошим провидцем, дядя, – усмехнулся в седеющие усы Борислав. – Будем надеяться на то, что ты ошибешься и в этот раз. Я верю Данбору, я верю Ингеру. Ротарии никогда не предают своих.
Исламская гвардия атаковала уходящих русов у реки Маныч, в том самом месте, где князя Олега должны были поджидать русы Данбора и мечники Ингера. Именно здесь сын Чернобога намеревался сломать хребет хазарскому дракону. Увидев пустой берег полноводного притока Дона, князь Олег не поверил своим глазам. Этого просто не могло быть. Люди, которым он верил как самому себе, обманули его в тот самый момент, когда его торжество было уже не за горами. Он все просчитал правильно, учел коварство врагов, но не сумел предвидеть, что коварными могут быть не только враги, но и союзники.
– Как же так? – резко повернулся он к Бориславу. – Кого мы взрастили с тобой себе на беду?
– Вспомни Варуну, князь, – глухо отозвался воевода. – Ты тоже медлил и выжидал, теперь настал черед выжидать Данбору.
– А Ингер?
– Он пожалеет, – сказал Борислав. – Наверное. Потом. Когда ничего уже нельзя будет поправить. А теперь нам с тобой остается только одно – умереть с честью.
– Надо же, как глупо попался, – покачал Олег седеющей головой. – Ну что же, русы, встретимся в стране света.
Удар гвардейцев был силен, но смять русов, твердо сидящих в седлах, им не удалось. Никто не хитрил в этой страшной битве, никто не пытался атаковать из засад. Рубились в открытую, грудь в грудь, с дикими вскриками опуская мечи на головы врагов. Гвардейцы попытались охватить русов Олега с боков и замкнуть кольцо, но, несмотря на более чем двойное превосходство в людях, сделать им это не удалось.
Бек Измаил неосторожно приблизился к князю Олегу, и этого оказалось достаточно для того, чтобы расстаться и с жизнью, и с честолюбивыми надеждами. Каролингский меч разрубил хазарские доспехи, словно скорлупу ореха. Бек, разваленный едва ли не пополам, рухнул с седла под ноги своему взбесившемуся коню, но его смерть только подзадорила гвардейцев, и они усилили свой натиск. Кроме того, к ним подоспела помощь. По меньшей мере десять тысяч гузов, союзных хазарам, ринулись добивать ослабевших русов.
Стрела, пущенная каким-то расторопным ганом, угодила в глаз князю Олегу, Борислав рванулся было ему на помощь, но сыну Чернобога помощь смертного уже была не нужна. Он ушел в страну Вырай столь стремительно, что не успел сказать последнее прости тем, кто любил и ценил его на этой земле.
– Рулав! – крикнул Борислав, поднимаясь на стременах. – Увози тело князя и уводи своих людей. Мы попытаемся их удержать.
Воевода Рулав подхватил под уздцы коня Олега. Мечники с двух сторон подперли мертвого князя плечами, и несколько тысяч русов, нахлестывая коней, ринулись с поля битвы, оставляя своих товарищей на верную смерть. Каждому в этой битве выпало свое. Одни должны были похоронить князя и отомстить за его смерть, другие – принести себя в жертву славянским богам, дабы небеса, напитавшиеся кровью русов, обрушили огненные стрелы на их заклятых врагов.
Бек Кончак отыскал тело своего сестричада на поле кровавой битвы, чтобы похоронить его на славянской земле близ Матархи по славянскому же обычаю. Тела князя Олега так и не нашли, хотя тщательно обыскали окрестности на много верст кругом. Если верить гвардейцам и помогавшим им гузам, то части русов все-таки удалось уйти из капкана, заботливо расставленного для них каган-беком Вениамином. Возможно, среди них был и вещий князь. Бек Барух рвал и метал по поводу приключившейся незадачи, ибо живой Олег мог принести каганату много бед.
– Мертвый он, – твердо сказал ему Кончак. – Вещий Олег никогда бы не бежал с поля битвы, не того закала был человек. Ищи не тело, а погребальный костер где-нибудь на высоком холме.
На свою беду бек Барух обнаружил этот холм в низовьях Дона и даже взошел на него, а потом приказал срыть его верхушку, чтобы даже пепел от погребального костра сына Чернобога не осквернял землю, принадлежащую каганату. Славянские боги не простили беку Баруху святотатства. Не успели заступы углубиться в землю, усыпанную золой, как разряд молнии ударил в холм. Несчастный Барух закричал страшным голосом и пал на землю обугленной головешкой. Перепуганные хазары и гузы ринулись с холма, прихватив с собой останки бека. Это место с тех пор люди стали называть то ли священным, то ли проклятым, но уже никто не сомневался в том, что именно с этого холма ушел в вечность сын Чернобога, создатель могучей империи, которой предстоял еще очень долгий путь сквозь века.