Шрифт:
Вика вышел из машины, которую припарковал на улице подальше, не доезжая стоянки – его побитые «Жигули» не шли ни в какое сравнение с полированными боками прокурорских иномарок. По традиции он несильно пнул колесо и убедился, что диск еще держится на месте. После этого Вика внимательно осмотрел чистую публику, позволяя осмотреть и себя – был он небритым, носил мятую желтую майку, сильно ношеные джинсы и черные кеды с новыми белыми шнурками.
У подъезда прокуратуры толпились люди, пришедшие взглянуть на убийцу. Из гордости и презрения к ним Вика задрал подбородок, и все же ему было не по себе. Сюда
– Ничего, ничего, Вика, – успокаивал его тихий шизофреник Прокопьич. – Потерпи, а там видно будет.
Хороший совет, но он предназначался не для нынешних обстоятельств. Как человек умудренный опытом Вика знал, что на все отпущено свое время. В отведенное ему время он окончил школу, поступил в политехнический институт, закончил его и поступил в аспирантуру. На последний шаг времени уже не хватило, и он ушел ремонтировать квартиры. Одни считали, что это он сделал из-за денег, другие решили, что он спился и стал слабоумным. Вика имел свое мнение: он смотрел правде в глаза: жизнь стала напряженной и неслась так быстро, что догнать ее он не мог. Времени на вдох не оставалось, только на выдох. Не было его и сейчас, когда в очередной раз мейнстрим вынес его на обочину вместе с безработными, бомжами и подозреваемыми в убийстве. На обочине было тяжело, но как жить дальше он примерно знал, потому что годы не прошли даром, научили.
На улице было жарко, а тут в кабинете следователя прокуратуры холод собачий. Хозяин кабинета сидел за столом, с головой уйдя в бумаги, только плечи его подрагивали. Вика ощутил озноб, и знаток в нем сразу установил, в чем дело: с кондиционером явно поработали таджики и, как водится, напортачили. Следователь молча страдал от мороза, также молча пригласил его присесть на стул напротив. Вот и попался, говорил его взгляд. На столе перед ним лежал целлофановый пакет, что в нем было, Вику не интересовало. Ему захотелось унести ноги подальше отсюда. Следователь был иного мнения, он твердо решил засадить Вику в тюрьму. Он развернул сверток и молчал. Следователь еще не заговорил, а Вике уже захотелось заснуть и больше не просыпаться. В трансе он ответил, как его зовут, поведал про род своих занятий (электрик) и местожительство (комната в малосемейном общежитии).
– Это ваш нож, гражданин Серов? – спросил следователь.
Он встал и разглядывал в упор подозреваемого.
В кабинет без стука зашел бывший участковый Сорокин, который имел совершенно бандитский вид в черных очках с импортной оправой. Как бандит, он чертыхнулся и прибавил скорым матом – он всегда чертыхался и сквернословил. Потом он снял очки и положил на стол.
– Фирма? – спросил про очки следователь.
– Естественно, – ответил Сорокин. Глаза у него были черные и навыкате, внимательные глаза.
– Послушай, Серов, ты это дело брось, – поучительно произнес бывший участковый. – Я тебя как облупленного знаю. Этот парень с моего участка, – кивнул он следователю. – Не лучше других, а те уже сидят. Про что балакаем?
– Про нож, – ответил следователь. – Ваш нож, Серов?
– Его, его, – подтвердил Сорокин. – Можешь не сомневаться, нож знакомый.
Короче, дело было труба. Бесполезно и отпираться. В этом кабинете уже успело побывать не менее десятка человек. Естественно, они опознали нож.
– Мой, – Вика пошел навстречу общественному мнению. Он всегда соглашался с властями – и когда объявляли девальвацию, и когда голосовали за одного кандидата. Расплата за это должна была неизбежно последовать.
– Его нашли в пивном ресторане на речвокзале, – сказал следователь.
– Я тоже там был.
Он приготовился к вопросу о полковнике, но следователь молчал.
– Ты вот что скажи, Серов, – вмешался в допрос Сорокин. – Каким образом тебе удалось разбить витрину в ресторане?
– Неужели ее разбили? – удивился он. – А люди говорили, что она выдержит.
– Витринное, блин стекло, его кулаком не прошибешь. Стыдно, брат. Так и в приличные места пускать не будут.
Следователь воспротивился этому отступлению и вернул допрос в свое русло:
– Продолжим про нож. Каким образом он вчера оказался при вас?
– Не могу сказать. Я всегда ношу его при себе. На случай, если придется чистить рыбу.
– Рыбу, говорите? – повторил следователь и недоверчиво покачал головой. –
– Рыбу – это, брат хорошо, – заметил Сорокин. – А я вот на шампиньоны перешел. Желудок у меня, понимаешь, сдавать стал. Вот и перешел на диетическую пищу. Мне эти шампиньоны на дом приносят. Где они их только находят, интересно знать.
– Ну и как желудок? – поинтересовался следователь.
– Плохо. Окончательно сгнил. А от шампиньонов я сатанею. Ну, я пошел, не буду мешать, – Сорокин хлопнул дверью, его очки остались лежать на столе.
Следователь ласково посмотрел на подозреваемого.
– Вы признаетесь в том, что убили гражданина Салькова, известного как Полковник?
В руке его блеснуло что-то черное и блестящее, отчего Вика попятился назад. Бить резиновым шлангом будут, подумалось ему. Он читал про злых следователей, выбивающих показания. Но это оказались всего-навсего очки.
– Я не чувствую себя достаточно дееспособным, чтобы ответить на вопрос.
– А вот свидетели утверждают, что в тот вечер вы были вполне дееспособны.
Вика обмер от удивления. Только сейчас он увидел, что на груди у следователя бусы, правда деревянные. «Значит, бить не будет, верующий», – успокоила его мысль.
– Свидетели утверждают, что вы много выпили в тот вечер. Это правда, Серов?
– Н-не могу сказать. Все прошло, как обычно, – ответил Вика.
– Только вот гражданина Салькова убили. Вы не помните?
– Нет, почему же?
У Вики не было ни малейшего желания бороться с судьбой.
В задумчивости следователь грыз ручку, как подсолнух, выплевывая вместо шелухи слова:
– По их словам, между вами возникли серьезные разногласия. Какие? Что вы можете сказать на этот счет?