Сын графа Монте-Кристо
Шрифт:
— Не хотите ли вы что-либо сказать, подсудимый? — обратился председатель к Бенедетто.
— Нет! К несчастью, эти честные люди говорят правду,— смиренно сказал Бенедетто.
В зале послышался ропот одобрения, и когда вновь воцарилась тишина, был вызван следующий свидетель.
— Нуартье де Вильфор…
— Как! — вскричал Бошан, вскакивая.— Неужели можно быть настолько жестоким, чтобы подвергать несчастного новой пытке?
— Господа присяжные,— произнес судья, как бы отвечая на восклицание Бошана,— мы нашли необходимым вызвать господина де Вильфора, несмотря на то, что
Глубокая тишина последовала вслед за этим объяснением — дверь отворилась, и на пороге показался де Вильфор.
7. Чудо
После того, как процесс Бенедетто-Кавальканти был так неожиданно прерван на первом же заседании суда и отложен на неопределенное время, граф Монте-Кристо действительно оставил Париж. Его сопровождал молодой офицер сипаев Максимилиан Моррель, столь глубоко потрясенный ужасной смертью своей возлюбленной невесты, Валентины де Вильфор, и изменившийся так сильно, что в нем едва можно было узнать веселого офицера, принадлежавшего к числу самых изящных молодых людей Парижа. Необъяснимая симпатия к Монте-Кристо заставила его искать дружбы графа; он поверял ему все свои сердечные тайны и, лишившись Валентины, изливал перед графом свое горе.
Но никакие утешения Монте-Кристо не могли успокоить молодого человека, и он решил покончить с жизнью, надеясь в смерти соединиться с возлюбленной.
Письмо уже было готово и роковое оружие лежало на столе, когда неожиданно в комнату Максимилиана вошел граф Монте-Кристо.
— Что вы хотите делать, Максимилиан? — строго спросил он юношу.
— То, что остается сделать несчастному, потерявшему все в мире,— обреченно ответил Максимилиан.
— Я понимаю вас: кто знал Валентину так хорошо, как я, может постигнуть и даже извинить ваше ужасное намерение.
— А вы не одобряете его? — воскликнул юноша.
— Смотря по обстоятельствам. Но ваше положение еще не так дурно, как вам кажется. Вы ведь верите в меня и доверяете мне больше, чем простому смертному,— вы часто говорили мне это, дорогой друг. Предлагаю вам следующее: если в течение месяца вы не признаете самоубийство преступлением перед самим собой и близкими вам людьми, я сам доставлю вам средство прекратить ваше существование и даже менее отвратительным способом, чем тот, который вы теперь избрали.
— Вы можете мне помочь, только если воскресите Валентину из мертвых; и несмотря на то, что в моих глазах вы одарены качествами почти полубога, все-таки не могу поверить, что вы можете творить чудеса. Я ни разу не отказывал вам в ваших просьбах, и теперь также соглашаюсь на ваше предложение, но с условием, что вы мне пообещаете не делать новых попыток отговорить меня от моего намерения.
— Решено,— сказал граф, видимо тронутый этими словами, протягивая руку молодому человеку, которую тот крепко пожал.— Ровно через месяц я буду ждать вас на моем маленьком скалистом островке Монте-Кристо, где мы однажды уже охотились вместе на диких коз. Там вы мне сообщите ваше последнее решение, и я не буду стараться отклонить
С этими словами Монте-Кристо оставил друга. Максимилиан сдержал слово. За пять дней до истечения рокового месяца отправился он из Парижа в Марсель, а оттуда на принадлежащей графу яхте отплыл к острову Монте-Кристо, куда и прибыл в назначенный день. Али, черный немой слуга графа, встретил его на берегу и провел в жилище, высеченное в скале, убранное с большим вкусом и роскошью. Максимилиан нашел своего друга в комнате, обитой турецкими коврами, все убранство которой свидетельствовало о восточных вкусах его обладателя.
— Я здесь, дорогой граф, и жду вашего обещания — дать мне средство удовлетворить мое единственное желание — соединиться с Валентиной в другом мире.
— Ничто не может отвратить вас от вашего намерения? — спросил Монте-Кристо, с горечью и изумлением глядя на бледное лицо юноши.
— Ничто, даже вы, тем более, что согласно условию, вы не имеете права отговаривать меня,— решительно отвечал Моррель.
— Да будет так,— торжественно сказал Монте-Кристо, вынимая маленький опаловый ящичек, из которого он вынул зеленоватую, сильно пахнущую лепешку.— Это тройной экстракт гашиша — средства, употреблявшегося древними в подобных печальных случаях. Смерть от него безболезненна и наступает среди приятнейших видений прошедшей жизни человека, принявшего этот состав.
— Примите мою благодарность и дайте мне утешение, которого ждет мое сердце,— сказал Максимилиан, обнимая друга и кладя лепешку в рот.
Действие состава было изумительно. Приятная дремота смежила веки Максимилиана, и он упал на диван. Сонные картины возникли перед ним, подобно туману в воздухе: он вновь переживал свою юность, видел он родительский дом, сестер, товарищей, потом появились и воспоминания о сладких часах, проведенных с Валентиной; только фигура его возлюбленной не возникала перед ним. Вдруг раздвинулась задняя стена комнаты, и в сказочном чудесном полусвете показалась фигура женщины, медленно подходившей к нему и простиравшей руки, как бы благословляя его. Да, это были черты его возлюбленной, это была тень Валентины.
— О, как сладка такая смерть! — прошептал Максимилиан, протягивая объятия к -видению.
Фигура приблизилась к юноше, находившемуся между явью и сном, внезапно он почувствовал объятия нежных рук, легкие волосы упали на его пылающий лоб, и знакомый голос прошептал:
— Мой бедный возлюбленный!
— Валентина! — вскричал Максимилиан, с усилием стряхивая сонное оцепенение.— Валентина! Возможно ли? Я не брежу! Ты жива, и я держу тебя в объятиях,— чтобы умереть самому!
— Я живу, дорогой друг, и приношу тебе новую жизнь: это не сон, мы достигли всего, чего желали, и соединены навеки!
Постепенно Максимилиан совсем очнулся. Он лежал в объятиях своей горячо любимой Валентины, и его верный друг Монте-Кристо стоял возле них.
— Валентина и Максимилиан! — сказал граф торжественно.— Мои дорогие, любимые друзья, с этих пор ничто не сможет вас разлучить; я возвратил вам жизнь и теперь соединяю ваши руки на союз до гроба, да благословит вас Бог. Я благословляю вас.