Сын каторжника
Шрифт:
Испытывая скуку от однообразия своих действий, Пьер Мана нашел другое развлечение. Шаря по всем углам, он, к несчастью, обнаружил несколько глотков водки на дне какой-то бутылки; он осушил ее, и вместе с допитой водкой улетучилось то немногое от здравого смысла, что у него еще оставалось.
И тогда в его мозгу родилась странная идея, одна из тех, что сближают опьянение с безумием.
За несколько минут до драки один из матросов, потом избивавших его, рассказал, как однажды в Лондоне он увидел повешенную женщину. Подробности, приведенные в рассказе, захватили слушателей.
У Пьера Мана появилось дикое желание увидеть
От мысли до осуществления прошла всего одна минута.
Он отыскал молоток, гвоздь и веревку.
Найдя это, он ничего больше не искал: все необходимое было у него под рукой — и виселица, и вспомогательные инструменты. Его бедная жена ничего не понимала и, удивленно глядя на своего палача, задавалась вопросом, какое еще новое сумасбродство пришло ему в голову.
Пьер Мана, несмотря на свое опьянение, сохранил в памяти все обстоятельства услышанного рассказа и непременно хотел воссоздать все точно.
Он начал с того, что натянул свой собственный колпак на голову жены и надвинул его до самого подбородка; решив, что рассказ матроса не был приукрашен и что на самом деле все выглядит весьма комично, он принялся преувеличенно весело хохотать.
Вполне ободренная живостью своего мужа, Милетта позволила связать ей руки за спиной.
Она не догадывалась о намерениях Пьера Мана до той минуты, пока не почувствовала у себя на шее холод пеньковой веревки.
И тогда из груди ее вырвался страшный крик: она звала на помощь, но в доме все спали. К тому же Пьер Мана приучил соседей к отчаянным крикам своей несчастной жены.
В эту минуту молодой грузчик, проводивший в последнее время за городом не только воскресные дни, но и все вечера, возвращался к себе домой.
Крик Милетты был таким жутким, таким душераздирающим, что по всему телу молодого человека пробежала дрожь и волосы зашевелились на его голове. Он стремглав поднялся по двадцати пяти ступенькам, отделявшим его от убогого жилища каменщика, и одним ударом ноги вышиб дверь.
Пьер Мана только что повесил свою жену на вбитый гвоздь, и бедное создание уже билось в первых предсмертных судорогах.
Господин Кумб — ведь именно он, как, впрочем, мы уже говорили, был этим добропорядочным и работящим соседом — бросился спасать несчастную жертву и, прежде чем пьяница успел прийти в себя от изумления, вызванного его появлением, он перерезал веревку и Милетта упала на кровать.
Рассвирепев от осознания того, что он лишен наиболее интересной части устроенного им развлечения, Пьер Мана бросился на г-на Кумба, клянясь, что он повесит и его тоже. Молодой грузчик не был ни храбрым, ни сильным, но благодаря своему ремеслу приобрел изрядную ловкость. Встав у постели бедной молодой женщины, он сумел до прихода соседей противостоять негодяю.
Потом пришла стража, и Пьера Мана препроводили в тюрьму, после чего бедная женщина смогла, наконец, получить помощь.
Само собой разумеется, что именно г-н Кумб первым позаботился о ней. Та кротость и покорность, с какой Милетта переносила свое ужасающее положение, уже давно тронули его сердце, хотя оно было слишком занято самим собой, чтобы быть чувствительным. Отсюда и проистекала некоторая связь между обитательницей чердака и ее соседом с нижнего этажа, связь, впрочем, совершенно дружеская, ибо, когда Пьер Мана был отправлен в исправительную полицию и услужливый адвокат спросил Милетту, не ходатайствует ли она о раздельном жительстве, ей не пришла в голову мысль о грузчике, располагавшем суммой, которой ей, бедняжке, недоставало, чтобы она могла надеяться на спокойную жизнь.
Пьер Мана был приговорен к нескольким месяцам тюремного заключения; но Милетта оставалась его собственностью, его вещью, которую он мог вернуть себе по своей прихоти и опыт над которой, прерванный, когда ему стало так интересно, он мог завершить, рискуя при этом несколько продлить свое пребывание в тюрьмах Экса; и все потому, что несчастная женщина не имела и нескольких сотен франков.
Когда, возвратившись из суда к себе домой, Милетта осознала все, что произошло, первым движением ее души было отчаяние, ей даже хотелось немедленно отправиться в суд с просьбой, чтобы ее мужа помиловали. К счастью для общественного обвинения, она была еще слишком слаба, чтобы исполнить свой замысел.
В первые дни ей показались странными и непривычными покой вокруг нее и те знаки внимания, которыми ее щедро одаривал сосед; та жалкая жизнь, какую она вела, казалась ей нормальной, и она подумала, что все это происходит с ней во сне. Но мало-помалу она привыкла к новой жизни, и теперь уже прошлое, напротив, казалось ей каким-то страшным сновидением.
Наконец, при мысли о том, что это сновидение вновь может стать действительностью, она затрепетала всем своим существом.
Чтобы приободриться, она стала говорить себе, что полученный мужем суровый урок несомненно поможет ему исправиться. Но Пьер обманул все ее ожидания: когда по истечении срока его наказания Милетта пришла к воротам тюрьмы и стала покорно ждать его, он, не потрудившись даже бросить взгляд в ее сторону, быстро скрылся, ведя под руку распутную женщину, с которой, согласно обычаям воров, ставших его сотоварищами, поддерживал любовную переписку, чтобы отвлечься от скуки тюремного заключения.
Милетта была ошеломлена таким поступком мужа.
Вернувшись к себе, она подумала было о возвращении к своей матери, но в это же самое время ей пришло письмо с черной печатью, извещавшее, что ее матушка недавно скончалась.
Отныне у бедной женщины не осталось на земле никого из близких, и только г-н Кумб, ее единственный друг, насколько мог, утешал ее. Но, какой бы крепкой ни казалась его дружба, он и не подумал расспросить молодую женщину о всех ее печалях и избавить ее от признания в том, что становилось с каждым днем все мучительнее — признания в нищете. А нищета ее превратилась в ужасающую, но Милетта была мужественной женщиной и на протяжении долгого времени переносила все с таким терпением, с каким раньше выдерживала распущенность своего мужа. Наконец, когда ей оставалось только умереть, Милетта призналась своему доброму соседу, что она вынуждена пойти к кому-нибудь в услужение.
Господин Кумб долго размышлял, поглядывая при этом на свой секретер из орехового дерева (он никогда не оставлял в нем ключа), а затем с некоторым смущением объявил Милетте, что, поскольку он готовится сейчас договориться о месте подрядчика в своей корпорации, для чего ему понадобятся все его деньги, у него нет возможности, к его великому сожалению, прийти ей на помощь.
Милетта была глубоко огорчена тем, как плохо он ее понял, и пылко заверила его, что никогда и не думала воспользоваться той доброжелательностью, какую он выказал по отношению к ней.