Сын Льва
Шрифт:
— Что… что это? — Телонис едва не плакал.
— Смерть, парень. Мы проиграли.
— Но почему?
— Потому. Этот сукин сын применил какую-то магию. Ее нужно забрать с собой. Может быть, я ошибаюсь, и она еще… — Вислав глубоко вздохнул, чтобы нахлынувшее отчаяние не прорвалось рыданиями. — Она еще жива, и мы не можем оставить ее в этой поганой дыре. — Вислав подхватил безжизненное тело Касты, еще раз посмотрел ей в лицо и повернулся к бледному растерянному Телонису. — Хватай ее, морячок. Оружия у тебя нет, так что предоставь сражаться мне. Может, нам еще удастся выбраться отсюда живыми.
ГЛАВА
В начале было ощущение сна. Может быть потому, что она была готова увидеть все, что угодно, но только не это место.
«— Нет, это не сон, просто я умерла», — подумала Каста, поднимаясь с травы и оглядываясь по сторонам. Вокруг нее росли молоденькие стройные сосны, а дальше, ниже по берегу, медленно струились воды Фаэро. За прошедшие пять лет ровным счетом ничего не изменилось. Только вот краски почему-то исчезли. Облака над головой казались клубами серого тяжелого дыма в бесцветном небе, сосны были черными, а воды Фаэро напоминали расплавленный свинец.
Это сон. Или смерть. Но если она умерла, почему божественная Некриан не встретила ее?
Каста с удивлением обнаружила, что продолжает держать в руке обнаженный Фламейон. Потом она вспомнила, что сказал ей Вассин — пока на ней перчатки Забытого бога, оружие всегда останется с ней. Хотя будет ли от него толк по ту сторону жизни? Каста стянула перчатку, присела, провела пальцами по серой траве. Она ощутила вещественность, реальность травы — и мертвенный холод, исходящий от нее. Черная земля издавала запах гари и тлена.
Запах Нежизни.
Это их с Айлором место. Пять лет назад, в сосновой роще на берегу Фаэро, они впервые поцеловались. Она тогда еще не знала, что любит Айлора — ей просто было интересно, что же испытывает девушка, когда целуется с парнем. Потом они часто приходили на это место вдвоем. Отсюда был красивый вид на Церуний и реку Фаэро. Они купались в реке, потом лежали на теплом песке обнявшись, целовались, ласкали друг друга, шептали друг другу всякие глупости — и были счастливы. Теперь ей кажется, что роща, река, сосны, берег, город внизу у излучины — всего лишь прах и пепел. Сгоревший дотла труп, сохранивший форму человеческого тела, но рассыпающийся при касании.
Где же Некриан?
— Айлор? — крикнула Каста. — Айлор, я здесь! Я пришла.
— Я знаю, — ответил из ниоткуда Айлор, и Каста, услышав его голос, буквально задохнулась от радости. — Иди ко мне. Мы ждем тебя, милая.
— Я ничего не вижу. Где вы?
— Дома.
— Родные мои! Я бегу к вам…
Она вихрем понеслась мимо сосен вниз, к старому деревянному мостику через Фаэро. Ей казалось, что она бежит очень долго. Серый безжизненный свет призрачного дня стал совсем тусклым. В этом мире тоже есть сумерки? Если так, нужно поспешить. Некриан не пришла за ней, но это теперь неважно. Все случилось совсем не так, как она себе представляла. Зато Айлор и Элеа ждут ее. Нельзя заставлять их ждать.
Дорога, обсаженная тополями, вела к воротам Церуния. Они были открыты. Ни стражи, ни побирающихся у въезда в город нищих, ни лошадей в стойлах у стены — никого. Пустота и сумерки. Створки ворот со скрипом раскачивались под порывами ветра, дующего Касте в спину.
Она никогда не думала, что врата в царство Некриан выглядят точно так же, как ворота ее родного города…
Город встретил ее тишиной и стонами ветра в кронах деревьев. Каста шла мимо домов с серыми стенами и пустыми окнами, мимо садиков за заборами, напомнившими ей нарисованные углем пейзажи. Все застыло, только густые тени в переулках начинали двигаться, когда она приближалась. Кто-то следил за ней — кто-то невидимый. А потом она увидела свой дом, тот самый, в котором они с Айлором поселились после свадьбы, и который она своими руками превратила в погребальный костер для мужа и дочери. Каста остановилась, на нее нахлынула слабость, глаза заволокло пеленой — в дверях дома стояли…
— Айлор! Элеа!
Айлор совсем не изменился, только вот в русых кудрях появилась седина. А Элеа — божественная Шантэ, как же она прекрасна!
— Доченька! — Каста подбежала к ребенку, обняла девочку, покрыла поцелуями ее лицо. И внезапно ощутила сильный удар в голову, который опрокинул ее наземь.
Над ней стоял Айлор. Разъяренный, с перекошенным от злости лицом, сжимая кулаки.
— Проклятый пес! — крикнул он в ярости. — Как ты смеешь хватать моего ребенка!
— Айлор? — Каста пораженно смотрела на мужа. — Ты что? Это же я, Каста.
— Грязный ублюдок! Извращенец проклятый. Только подойди к ребенку, и я разобью тебе башку. — Айлор схватил тяжелую лопату, приставленную к стене дома, двинулся на Касту. — Убирайся прочь, выродок!
— Айлор, ты же звал меня! — Каста смотрела на девочку, спрятавшуюся за отца и видела страх в ее глазах. — Что с тобой? Ты не узнаешь меня? И почему ты говоришь со мной, как с мужчиной?
— Ты и есть мужчина, забери тебя Маранис! Или ты забыл, кто ты? Мы с дочкой пришли сюда, потому что нас позвали встретить мою жену и ее мать. А явился ты, будь ты проклят! Называешь себя Кастой, лапаешь моего ребенка. Пошел прочь, скот! Я не посмотрю, что у тебя меч — убью, как чумную крысу.
— Я — мужчина? — Каста в растерянности смотрела в полные гнева глаза Айлора. — Любимый, что ты говоришь?
— Любимый? — Айлор зло захохотал, занес лопату. — Убирайся в свой лупанар, подставляй там задницу таким же педикам, как ты сам. Я, похоже, ошибся — ты не мужчина. Ты просто грязный развратник. Мое терпение на исходе.
— Я… я ничего не понимаю.
— А тут и понимать нечего. Убирайся отсюда!
— Айлор, этого не может быть. Что с тобой?
— С мной все в порядке. А вот тебе сейчас придется плохо. Или ты уберешься отсюда, или я убью тебя на глазах у ребенка.
— Погоди, не надо, — Каста протянула к Айлору руку. — Я ухожу. Ты не узнал меня, Айлор. И разбил мне сердце. Жаль, что Элеа не может сказать тебе, что я ее мать. Она была еще крошкой, когда… когда мы расстались. Только позволь сказать тебе, что Лейда всегда любила и помнила вас. Она очень страдает без вас.
— Я без тебя это знаю, — голос Айлора дрогнул. — Уходи.
— Хорошо. Прощай, Айлор. Я не прошу позволения поцеловать ребенка — знаю, что ты будешь против. Однажды мы встретимся снова, и ты поймешь, что поступил жестоко, прогнав меня. Но я прощаю тебя, лю… Айлор.