Сын Неба. Странствия Марко Поло

Дэвидсон Эйв

— Что же привело тебя к нам в это затопленное болото? — поинтересовался Марко.

— Меня привел долг. Переродившись, госпожа приобрела кроткий облик и теперь очень одинока. Облачная плясунья желает, чтобы сфинкс вернулся в ее пещеру, — она скучает по его пустой, но забавной болтовне.

— Вот еще! — возмутился сфинкс, не переставая вылизывать свою золотистую шерстку. — Я никогда не болтаю. Тем более — впустую. И возвращаться в эту мерзкую пещеру у меня нет ни малейшего желания.

— Перерожденная госпожа стала кротка и ласкова как бабочка. Или ты предпочитаешь сидеть с жалкими смертными на этой подмоченной деревяшке? фыркнула обезьяна.

— Никакие мы не жалкие смертные, — прорычал рыцарь Хэ Янь, угрожающе покачивая алебардой.

— …и не подмоченные деревяшки… — тихо прошелестел банан.

— Марон! Подумаешь, госпожа! — проворчал дядя Маффео.

А Марко подумалось, что все это как сцена из катайской оперы. Все выделывают пируэты и дуют в трубы, а главный волшебник тем временем важно расхаживает туда-сюда, делая пробные взмахи боевым топором. Но ведь сейчас они не в опере.

— Послушайте-ка вы все! — закричал Царь обезьян. — Да вы хоть понимаете, кто я такой? Известно ли вам, что сам Нефритовый император зовет меня «равным небу»? Знаете ли вы, что я способен одолеть и перехитрить самых могучих и смекалистых демонов, духов звезд и гигантских многоглавых людоедов?

— И все же забрать маленького сфинкса против его воли ты не можешь, заметил Марко.

— Знаете, знаете, кто я такой? — продолжала бахвалиться обезьяна, от возбуждения переходя на визг. — Знаете? На небесных Персиковом и Коричном пирах я сижу рядом с Нефритовым императором лицом к двери! Мне ведомы Внутренние и Внешние превращения! Сила моя такова, что я запросто могу доставить в пещеру госпожи всю вашу компанию! А там госпожа высосала бы вас, как паук мотыльков, — не подвергнись она перерождению в кротком облике!

— Ну, жалких смертных ты, может, и доставишь, — пожав плечами, отозвался Марко, — но я сильно сомневаюсь, что ты способен захватить с ними и их коней.

— Никто не смеет сомневаться в силе Великого Мудреца, равного небу, из Пещеры водного занавеса! — вскричал Царь обезьян. Красные глазки его запылали гневом и неистовством. Вдохнув в себя ветер, он вдруг сделался невообразимо огромен и многорук. Бесчисленные эти руки тотчас подхватили сфинкса, людей, коней — и потащили их в небо. Наконец, оседлав грозовое облако, Царь обезьян вместе со своей ношей полетел прочь от затопленного болота.

Напрасными были возгласы изумления и страха. И излишней была улыбка маленького сфинкса, когда все они поплыли под пасмурным куполом.

Облегченно вздохнув, банановое дерево снова погрузилось в свои древние бессвязные грезы.

Грозовое облако то ныряло, то подпрыгивало, словно бумажный змей на отчаянном ветру. Зажатый в одной из могучих рук Царя обезьян, Марко с тошнотворной смесью страха и надежды смотрел вниз. Затопленное болото осталось позади. Теперь они летели над прибрежной равниной, где густые леса то и дело сменялись пахотными землями. Вот бы как-нибудь выскользнуть из обезьяньей хватки…

— Я продрог и хочу есть, — заявил маленький сфинкс.

— Очень скоро тебе будет тепло и сытно в пещере кроткой госпожи, пророкотала могучая обезьяна.

— Не-ет, — захныкал сфинкс. — Мне холодно! Я проголодался! Если ты немедленно меня не накормишь, я пожалуюсь госпоже, что ты жестоко со мной обращался! Я обижусь и не стану развлекать ее шутливой беседой! Тогда она разгневается — и уже никогда не скажет тебе второго слова!

— Но здесь нет еды, — проворчал Царь обезьян. — Придется тебе подождать.

— Я не могу ждать! Немедленно опусти меня вон туда — в ту крестьянскую деревушку! Я вижу там буйвола с плугом. Где буйвол, там молоко. А для сфинксов нет ничего лучше молока.

— Марон! В этих краях даже такая мелочь разборчивей франкского монаха… — начал было Маффео, но старший брат и племянник тут же на него зашикали.

— А если я опущу тебя вниз полакать молока — ты похвалишь меня перед госпожой? — спросил Царь обезьян.

— О, тогда я обязательно выскажу госпоже все, что на самом деле о тебе думаю, — ответил сфинкс.

— Ну, раз так, то ладно, — пробормотала обезьяна. — Только поторопись. — И, соскочив с облака, Царь обезьян поплыл вниз — к свежевспаханному рисовому полю. Похожие на грибов в своих соломенных шляпах крестьяне завопили благим матом при виде многорукого привидения и стали разбегаться кто куда.

Тут Поло и их люди, следуя примеру крестьян, ловко повыскальзывали из массивных обезьяньих рук — и тоже бросились врассыпную. Сфинкс же успел вспорхнуть на плечо улепетывающему Марко.

— Стойте! — проревел Царь обезьян.

— Спасибо за прогулку! — крикнул Марко через плечо.

А пока кони и их хозяева спасались бегством, Хэ Янь со своей алебардой — вдруг показавшейся Марко больше, чем когда-либо раньше, — и Оливер со своим громадным боевым топором и изящным пажом сдерживали оторопевшую обезьяну в бушующем смерче яростного боя. Три человека вновь и вновь схватывались с гигантским и многоруким Царем обезьян, вооруженным огромным посохом, который он вытащил из-за уха. И противники оказались столь искусны и достойны друг друга, что ни капли крови за весь бой не пролилось.

Монгольские и татарские всадники издали пускали в Царя обезьян стрелы, но он превращал их в розовые лепестки, что мягко падали к его ногам. И все-таки тяжело ему было сражаться в столь неуклюжем обличье. Вскоре Царь обезьян стал заметно уставать.

Наконец, громогласно рыгнув, Великий Мудрец из Пещеры водного занавеса выпустил из себя ветер — и восстановил свой обычный обезьяний облик и размеры. Отчаянно гримасничая, Царь обезьян прыгнул в ближайшее грозовое облако и был таков.

— Блестяще, сфинкс, — выдохнул Марко, пока все наблюдали, как гримасничающая обезьяна уплывает, грозя им украденным у Царя морских драконов железным посохом — теперь сжавшимся до размеров иглы.