Сын олигарха
Шрифт:
Подсознание коварно напоминает о развалившейся кровати, спрятанной в моей комнате, и о татуированном идиоте, с которым было так весело…
Незаметно треснув себя по башке, откидываюсь на сидение.
Я всё-таки пробую устрицу в новом “морском” ресторане города, где ценник не для слабонервных, запивая её глинтвейном. Славик называет такой микс извращенством, и заказывает себе и мне на пробу морского ежа. Ежа он оценил на два из пяти, а устрицу пробовать не стал. Я тоже не стала повторять, стараясь навсегда стереть
В завершение вечера мы ещё минут двадцать ржём рядом с его тачкой. И до моего затуманенного мозга не сразу доходит, что в моей комнате на втором этаже горит свет. И я совершенно точно вижу за шторой большую тёмную фигуру.
Смех застревает в горле, и я внезапно замолкаю, а сердце начинает выпригивать из груди.
– Чё, у тебя уже вертолёты пошли?
– Похлопывает меня по заднице Слава.
– Сама дойдёшь?
Понимаю о чём он с запозданием, потому что в голове вдруг стало пусто.
– Эммм… - вру я, переводя на него распахнутые глаза.
– Что-то мне не хорошо…
От волнения, начинаю суетиться, доставая с заднего сиденья свой рюкзак и подарки.
– Давай, провожу.
– Пытается забрать у меня рюкзак Славик.
– Нет!
– выкрикиваю в лёгкой панике. Он выгибает брови.
– То есть… я сама…
– Ну тогда целуй, и я погнал.
Киваю, послушно оставляя на его щеке лёгкий чмок, косясь на окно, в котором сейчас пусто.
– Завтра позвоню, может на каток сгоняем...
– Может… - бормочу, махнув рукой.
Взбегаю по подъездной лестнице, стуча каблуками по бетонным ступеням, и открываю ключом дверь. В квартире темно, только из-под двери моей комнаты пробивается желтый свет. Не разуваясь, толкаю дверь и застываю на пороге, пригвожденная к месту ледяными зелёными глазами.
Глава 22
Ещё после своего первого в жизни алкогольного коктейля я поняла, что спиртное меняет сознание людей. Уж моё точно меняет. Мысли, взявшись за руки, утекают из головы стройным хороводом, как женщины в русско-народных сарафанах из ансамбля “Берёзка”. Лёгкие и плавные.
Именно поэтому я стою на пороге собственной комнаты, позволяя Максу Немцеву вести себя так, будто это не он вломился ко мне, а я к нему. Будто у него есть какие-то птичьи права смотреть на меня с таким наездом! Усевшись на мой диван и свесив покрытые черепами руки и унизанные кольцами пальцы с широко расставленных колен.
По моему животу проносится сквозняк. От идиотской, просто идиотской радости.
Боже, ну и дурь.
Но сердце уже разгоняется. Он такой недовольный и… красивый. Явился!
Глаза Макса, цепкие и злющие, исследуют цветы и коробку от
Мы в дерьмовом настроении, ну надо же!
Сваливаю цветы и свой подарок на тумбочку. Вместе с сумкой и шапкой.
У меня тоже настроение на дне. Потому что меня достало после каждой нашей встречи жечь в своей башке мосты. Потому что я ответственная, а он… он нет...
Он распиздяй. Это же очевидно!
Разворачиваюсь и смотрю на него так же.
Исподлобья, молча и с наездом.
– Что это за пингвин?
– жёстко спрашивает Макс, высверливая на моём лбу дыру.
– А что, морду ему будешь бить?
– Быстро закрываю дверь в комнату, бросив на него высокомерный взгляд.
– Или у тебя только по пятницам концерты?
Расстёгиваю пуховик, бросив его до кучи на тумбочку. На полу у стены вижу большие зимние кроссовки с фирменной эмблемой неизвестного мне бренда.
Кто научил его шастать по дому в обуви?!
Качнувшись, снимаю собственные сапоги и отправляю их к стене, следуя его варварской традиции.
– Зачем мне его бить?
– усмехается Макс.
– Ты же сейчас со мной, а не с ним.
Резко выпрямляюсь, пораженная этой непроходимой наглостью!
Он смотрит на меня совершенно невозмутимо, но напряжение, сковавшее черты его лица, заставляет сощурится.
– Я не с тобой!
– Рублю ладонью воздух.
– Ты сказал, что я тебе на фиг не нужна.
– Когда я такое сказал?
– С подозрением сводит он на переносице брови.
– А ты не помнишь?
– выгибаю я свои.
– Я не мог такого сказать, - злится Макс, выпрямляясь и расправляя широкие плечи.
– Почему же?
– Упираю я руки в бока.
– Что у трезвого на уме, то у…
– Женя, - обрывает он меня, вставая.
– Не пизди!
Его глаза мечутся по моему лицу.
Приняв аналогичную моей позу и слегка расставив ноги, он чеканит уверенно:
– Я не мог такого сказать. Даже под героином.
Сердце подпрыгивает к горлу.
Затаившись, смотрю на него, подняв подбородок. Потому что я босая, а Макс выше Славика на полголовы, хоть и уже в плечах и бёдрах…
И он активно психует, уверенный в своей правоте.
Мои губы нагло улыбаются. Его глаза сужаются.
На его глупой переносице - глубокая горизонтальная царапина, на брови тоже. Это должно стать напоминанием о том, что он дерётся с людьми в клубах просто так, или не просто так. Откуда мне знать? Я вообще о нём ничего не знаю. Полные губы Макса, слава богу, не тронуты и поджаты. Глубокий ворот белой футболки демонстрирует крупные ключицы и вензеля узоров под ними.
– Может… ты и не это сказал… - рассеянно говорю ему, глядя на участки голой максовской кожи.