Сын планеты
Шрифт:
Все насторожились — отвечу или нет? Ясно же, что ответом я и себя раскрою. То есть Эстер просила, чтобы я ей рассказал, как меня возможно убить.
— Есть и у них слабые стороны, — вздохнул я. — Они — почти киборги. Боевые машины.
Бойцы заерзали — нашел, мол, слабую сторону!
— Киборг — это сила, — пояснил я. — Но только когда есть энергия. Много энергии. С уничтожением энергостанций и гибелью эфемера можно не опасаться их бичей, и их локации, и полей защиты — короче, всего, что энергоемко. То есть почти всего, чем они страшны. Что же у них осталось? Конечно, индивидуальное мастерство ближнего боя. Оружие автономного типа. Тактильная взрывчатка, естественно… В общем, этого хватит, чтоб перебить вас в первом же бою. Но они еще и устали. Дело в том, что скафандры черных тянут энергию из носителя, если нет поступления извне. Они, конечно, могут их снять, но… киборги! Не мыслят себя без скафандров. Это для них гораздо хуже, чем голым и без оружия. Я думаю, сейчас черные больше лежат, чем двигаются. Бросятся они только в бой. Но! Десять минут боя — и человек сгорел. Сможем мы продержаться десять минут?
Бойцы воспряли духом. Десять минут! Это… реально!
— А если все же скинут одежду? — недоверчиво пробормотал наместник. — Они по-прежнему сильнее любого из нас. Стыд ведь им не помешает?
— Не помешает, — согласился я. — Но снять скафандр — это порвать связь с механизмом. Порвать связь легко, восстанавливать трудно. И долго. А они боятся потерять свое надчеловеческое могущество. Сила уродует…
Вот тут он меня хорошо понял — сам испытал что-то похожее, когда потерял крылья. А Эстер задумчиво прищурилась — соображала, а было ли такое, чтоб я снимал свой скафандр? И что из этого следует…
В ночь перед решающим боем следовало бы хорошенько выспаться, перед тем плотно покушав. Любой боец понимал, что так следует поступить. Но никто не спал. Десять минут — и войне конец! Даже «драконов» наместника, профессиональных вояк, бил легкий мандраж.
Эстер в глубине пещеры любезничала с наместником. Ей тоже было не по себе, она даже взялась рассказывать наместнику о тонкостях хорового пения истинных лордов. А там и до самого пения дошло. Над отдыхающими бойцами поплыл, забился ритмами чарующий грудной голос Зари Побережий. Чарующий — в прямом смысле. Наместник, попавший в зону безусловного поражения, не сводил с девушки зачарованного взгляда. Потом стал подпевать. Бойцы дико на него оглядывались — поющий наместник! Он бы еще плясать начал!
А мы с Анни-ко сидели у входа, поглядывали за подходами, и между делом я учил ее одной песенке из моего детства, из щемящих сердце. Переводить ее было — редкое наслаждение, потому что ни одной реалии не находилось соответствия в языках Голубой Веги. Но я, конечно, перевел! И лишь одно меня смущало в переводе: одинокую березку наших тоскливых пространств я заменил платиновой красоткой, деревцем терпко ароматным, капризной содержанкой богатых ухоженных садиков за мраморными оградами особняков старых лордов — и это решительно не подходило.
Но возмутились бойцы. Наш вой им, видите ли, спать мешает! Хоть бы один спал!
— Есть необходимость учить сейчас, — твердо заявил я. — Ибо это песня таких же, как мы, уходящих на защиту родины.
Все живо заинтересовались. Выслушали перевод, выслушали подстрочный перевод, выслушали комментарии к подстрочному переводу — и уловили именно то несоответствие, что и меня смущало. Ну не к месту там была платиновая красотка! Пришлось долго рассказывать о березке, и что она значит для широкой русской души…
— Бесстыжая скромная красота! — озадаченно определили «драконы» и успокоились.
Но утром, снаряжая боезапас, они с усмешкой говорили:
— За березку!
И это вовсе не казалось шуткой.
Остатки отряда грозным строем вытянулись передо мной. И наместник, и Эстер стояли вместе со всеми, никак себя не выделяя.
— Властью, данной мне, здесь и сейчас приказываю: бить черных, щадя население, так как бьемся за них!
— За березку! — откликнулся серьезно строй.
— И потому же, — продолжил я, — горным охотникам необходимо покинуть отряд. Кто-то должен остаться живым — кто-то, способный защитить наше будущее — детей. Чтоб было за кого биться.
В тяжелом молчании уходили горные охотники — но никто из них не возразил. И вообще никто не возразил. Видно, труды мои были все-таки не напрасны.
А Буби осталась. Она бледно улыбнулась мне:
— Ну какая из меня любимая жена вождя? Если вождь погиб…
Искорка затаенной тоски мелькнула в ее глазах. Он был немолодым, ее вождь — только она его действительно любила. Потому это была ее война.
Стройная, как тростинка, серьезная девочка увела бойцов в горы. Так было принято в горных племенах: если погибал вождь, бойцами командовала воспитательница детей. Наверно, эта девочка была настоящей воспитательницей — бойцы ей подчинились беспрекословно.
— За березку! — прокатилось над горами, и колонна отправилась в свой последний бой.
Он оказался изнуряющим, этот бой, и действительно последним для большинства из нас. Где-то в эфемере, на дальних подступах к казарме черных, попала в засаду и погибла Буби вместе со своей пятеркой. Кто будет теперь светить озорными улыбками детишкам племени?… В тяжелой рукопашной сбили наместника, «драконы» выносили его, прикрывая собой, и, естественно, погибли. Остался жив понравившийся мне дотошный мыслитель. Так они и брели вместе, наместник и последний «дракон», и непонятно было, кто кого поддерживает. Эстер уцелела чудом, хотя не раз попадала в свалку. Древняя броня оказалась очень непростой, если сумела сохранить жизнь славной дочери Веги. А вот Анни-ко единственная пошла в бой не в броне, а в своем данс-костюме из эласта, вся в подвесках, браслетах — и на каблуках. Ее хранила только гибкая сталь — и хранила безукоризненно. Все схватки она провела чисто и прошла со мной до конца без единой царапины. Сейчас она брела в трансе, шатаясь по дороге, натыкаясь на камни и вызывая усмешки гераклитов. Зря они усмехались. Пока они выбивались из сил, возвращаясь в горы, она в трансе восстанавливала форму. Ну, а я в последней схватке остался с Анни-ко против всех черных и, видимо, слишком много зачерпнул из запретных сил, пытаясь уберечь ее, себя и всех остальных от мгновенной смерти. Понятно, что после боя организм взбунтовался, и внезапно отказали ноги. Гераклиты тащили меня, сами еле передвигаясь. Жалкое зрелище являли остатки нашего победоносного отряда, и брать нас можно было буквально при помощи столового ножа и вилки, было б кому. Но мы перебили всех, лично проверил. А в горы сейчас ползли, ведомые инстинктом, а не разумом. Возвращались туда, откуда ушли в последний бой — как голуби возвращаются на голубятню.
Черные неуловимо быстро выступили из теней и зафиксировали всех на прицел. Конец. Мгновение потянулось и зазвенело, как струна. Все боялись вздохнуть, чтоб не спровоцировать начало бойни.
А черные смотрели на Анни-ко. В момент фиксации она единственная качнулась с линии огня и теперь стояла ничья, совсем не похожая на бойца, хрупкая девчонка в эласте, талия перехвачена блестящим поясом, на запястьях бликующие браслеты — и дерзкий взгляд из-под челки.
Анни-ко задрала нос. Повела недовольно плечом. Глянула на черных вызывающе — и пошла чеканными шажками, каблучки-колокольчики хрустально зазвучали в мертвой тишине. Глянула снова, недовольно топнула ногой. Браслеты, качаясь, плели сложную сеть защиты — но это же не оружие, это безобидное серебро?
Черные смотрели на нее во все глаза, словно не понимая, что на поясе у нее меч Стражей, не замечая, что танец ее — причудливая разновидность боевого, когда явные, обозначенные движения сопровождаются вязью незаметных перемещений контроля и прицела. Анни-ко все время держала их в поле боя браслетов — но ведь и они понимали, что это лишь серебро?
Танцем оказались зачарованы все, кроме Эстер. Заря Побережий, используя наместника вместо щита, хладнокровно начала огневой контакт, кинулся прикрывать ее телохранитель — завертелось! Черные ответили достойно! Лишь Анни-ко стояла неподвижно, и напротив нее — черный воин. Шел бой, а они стояли и смотрели друг на друга. Но вот он перетек в движение. И тогда она отрубила ему руки. Браслетами. Безобидное серебро оказалось со смертельным секретом. Он еще стоял, когда пуля Эстер завершила дело.