Сын счастья
Шрифт:
— Чего тебе надо? — спросил я.
— Почему ты меня избегаешь?
— Я не избегаю.
— А почему я не вижу тебя в наших обычных кабачках? Почему тебя никогда нет дома? Почему ты сам больше не приходишь ко мне? Тебя мучают угрызения совести? Мы были вместе, когда случилось это несчастье… Я не виноват…
— Замолчи!
— И не собираюсь! Нам надо поговорить!
— О чем тут говорить? Ведь ее больше нет…
— Я и не собирался говорить о Карне. Прости, я не знал, что она так
Не знаю, что меня разозлило: то ли его слова, то ли тон, каким они были сказаны, — но я бросился на него. Он схватил меня за жилетку и держал в воздухе, пока я не успокоился. Правда, жилетка не выдержала этого испытания Она лишилась своей шелковой спинки и затейливой пряжки. Почувствовав под ногами пол, я снял жилетку и начал ее разглядывать.
Аксель стоял посреди комнаты, опустив руки.
— Не советую дразнить меня, — сказал он.
— Что у тебя за манеры!..
— Это я у тебя научился.
— Неужели?
— У тебя дома есть пиво? — спросил он.
— Нет. К этому часу оно все равно стало бы слишком теплым.
— Идем куда-нибудь, выпьем по кружечке?
— Нет. Я хочу спать.
— Ты проспал самое меньшее две недели.
— Ошибаешься, — равнодушно ответил я и лег на кровать, еще хранившую отпечаток его тела.
Он вздохнул и сел к письменному столу, почти повернувшись ко мне спиной.
Воцарилось молчание. Я закрыл глаза и надеялся, что он уйдет. Вдруг он произнес в пространство, словно говорил сам с собой:
— Анна мне отказала.
Сквозь опущенные веки я видел, что тени в углу за кроватью стали синими. Мимо окна проехала телега. Копыта стучали по мостовой. Дина! Дина скакала на Вороном по береговым камням. Тот же стук. У меня в ушах отдельные удары сливались в единый гул. Тело мое лежало на кровати. А сам я, точно орех, перекатывался в голове Акселя. Там я снова услышал его слова. Они висели в воздухе. И, трепеща, ждали, чтобы я принял их.
— А что ей надо? — неожиданно для себя спросил я.
— Я не интересовался… Но это и так ясно.
— Что тебе ясно?
— Она сказала мне, что вы… Что ты… Что она спала с тобой!
Я приподнял голову с подушки и постарался дышать спокойно.
— Анна?.. Она так сказала?.. — Я заикался, но не мог ни подтвердить, ни опровергнуть ее слова.
Это невероятно! Женщины не говорят о таких вещах. Этого не сказала бы даже Сесиль. А уж Анна… Нет! Не может быть!
— Вот черт! — пробормотал я.
Он обернулся и посмотрел на меня. Словно на собачье дерьмо где-нибудь на рынке.
— Сколько ты переберешь женщин, прежде чем угомонишься? — сказал он, шумно выдыхая воздух через ноздри. — Я даже не подозревал, что ты настолько лжив и
— Нет! — Я продолжал размышлять над словами Анны. Я ничего не понимал. Неожиданно у меня вырвалось:
— Почему она это сказала?
— Потому что она честнее, чем ты! Наступила мертвая тишина. Потом он взорвался:
— Смотри, чтобы она не умерла от родов до того, как вы обвенчаетесь. Это было бы уже слишком! Чертов норвежский кобель!
Я слушал его лежа. Конечно, я понимал его. Аксель! Милый, милый Аксель!
— Это не правда! — выдохнул я.
— Может, это и преувеличение, но не очень сильное, — процедил он сквозь зубы.
— Я говорю про Анну. Это не правда. Я не спал с ней. Никогда. Я…
Он смерил меня ледяным взглядом:
— Пытаешься выкрутиться? Хочешь представить Анну лгуньей, чтобы сохранить дружбу со мной? Тебе нужны все — и я, и Анна. Ты хуже, чем я думал. Мне следовало бы размазать тебя по стене в этой несчастной…
— Поверь мне! Я говорю правду!
Он подошел к кровати с таким видом, что я невольно приподнялся. И снова смерил меня взглядом. От макушки до пяток. Посмотрел в глаза. «Сейчас он меня прикончит, — подумал я. — И хорошо! Скорей бы конец».
— Как думаешь, чего она добивалась, преподнеся мне эту гнусную ложь? — прохрипел он, низко нагнувшись над кроватью.
Я понимал, что мое дело плохо. Надо мной навис отлично оснащенный фрегат. Мощные гики… Правда, паруса плохо зарифлены и в любую минуту могут отхлестать меня по лицу.
— Не знаю.
Он меня не ударил. Нет. Но не спускал с меня глаз.
— Черт бы тебя побрал! — сказал он наконец. Уже спокойно.
Я с облегчением сел и пошарил на ночном столике в поисках трубки и табака.
— Ты мне веришь? — живо спросил я. Слишком живо.
— Верю? Я верю, что Вениамин Грёнэльв просто мерзавец! И ты столько лет был моим другом! Ну а если б она и солгала? Значит, у нее есть на то причины! Неужели ты этого не понимаешь? Зачем же ты выдал ее мне? Почему как мужчина не взял все на себя? Струсил?
Он вырвал у меня из рук табак и трубку, вернулся на свой стул, потом долго набивал трубку и раскуривал ее.
— Ты прав.
Аксель закатил глаза, скрывшись за облаком дыма.
— Но я хотел этого, — признался я. — Я очень хотел обладать Анной!
— В таком случае у нас есть хоть что-то общее, — сухо сказал он без тени улыбки.
В ту минуту я понял, почему так люблю Акселя. Я думал об этом все время, пока он произносил свои циничные слова. Вряд ли я понял их смысл. Но он как будто оправдал меня. Все стало просто, и теперь с этим легко было покончить. Наконец Аксель смилостивился надо мной.