Сын скотьего Бога(CИ)
Шрифт:
Князь! Волха распирало от обожания к этим парням, готовым идти за ним в огонь и в воду. Он вглядывался в их лица… Не все хорошо знакомы, не всех он пока знает по именам… Но это сейчас для него самые близкие и дорогие люди. Он с трудом заставил себя принять важный и суровый вид, как положено настоящему князю. И с трудом сдержал торжествующую улыбку, увидев Бельда. Пришел-таки!
— Ты не обязан идти с нами, — сказал Волх. — Это очень опасно. А в городе тебе ничего не грозит. Тебя не было с нами на чудской улице.
— Хорошо, —
Князем не назвал… Что ж, он близкий друг, ему можно. Волх похлопал рыжего сакса по плечу и объявил:
— Выступаем завтра на рассвете! Во имя Велеса! Да будут милостивы к нам боги!
Дружина с одобрительным криком вскинула вверх мечи.
Они провели на берегу еще один день и ночь. Надо было собрать еды в дорогу, снарядить сани-волокуши. Последние часы у стен Словенска Волх провел один. Он отослал и Клянчу, и Бельда и вышел на перекресток — туда, где стояли, оберегая границы рода, древние чуры.
— Чур меня храни, — машинально прошептал Волх, опасливо косясь на деревянные столбики. На них стояли горшки с прахом предков. Когда-то, на берегах Евксинского Понта, словене жили замкнутыми родами, и чуры хранили между ними межи. Но за время пути словене забыли, в каком пыльном горшке чей прах. Однако на новом месте чуры поставили — так, что теперь они могли хранить весь город.
И в самом деле, Волх кожей чувствовал границу, очерченную чурами. Вот здесь еще безопасно, здесь дом, свое. А там — чужое, там кончается охранительная сила предков. Ему казалось, что спиной он чувствует теплое дыхание города. И напротив, от реки и угрюмого леса за ней шел холод. Невидимые нити держали крепко, и надо было собраться с силами, чтобы их разорвать.
Шел снег. Волх закрывал глаза и вспоминал свой сон. «Ну, здравствуй, сын!» — говорил ему незнакомец в красной рубахе. Отец… Кому теперь он скажет это слово? Теперь, когда он осиротел?
— Отец, — прошептал Волх. — Только ты теперь мой отец. Почему больше не снишься? У меня впереди трудный путь. Могу ли я рассчитывать на твою поддержку? Или… — Волх даже зажмурился от ужасного предположения, — или все это мой бред? И ты такой же чужой и далекий, как другие боги?
Он упал на колени, разрыл снег и впился ногтями в мерзлую землю — обиталище Змея. На зиму змеи уходят в Вырей и спят меж корней мирового древа…
Вдруг хрустнул под чьей-то ногой сучок. Волх быстро встал, отряхиваясь. Не хватало еще, чтобы его застали в такой дурацкой позе. Перед глазами мелькнули чудские одежды, и он схватился за меч. Нет, это девчонка. Волх узнал ее — Клянча еще хвалился, что она за ним бегает. Маленькая, невзрачная, белоглазая мышь. Неуклюжая, как утка, из-под платка выбились волосы, зареванная, с распухшим носом. Это, наверно, из-за того, что Клянча уходит.
И точно.
— Княжич! Ты собрался на тот берег? — нагло спросила девчонка. Голос у нее был звонкий и прерывистый. Волх высокомерно нахмурился.
— Чего тебе надо?
— Ты вернешься в Словенск?
— Надеюсь, что нет, — усмехнулся Волх. — Разве во вселенной только и есть та земля, что сейчас под нами?
— Тогда… Княжич, возьми меня с собой!
— Что?!
От неожиданности Волх попятился, потеряв дар речи. Его молчание придало девчонке решимости.
— Я тебе пригожусь. Я буду готовить еду, штопать рубашки, перевязывать раны. Женщина очень полезна в походе… Я знаю лес! Я в детстве жила за рекой! А если надо, я могу сражаться. У меня сильные руки. Я научусь управляться с мечом! Я буду тебя защищать!
Что за чушь… Волх смахнул волосы со лба, отгоняя и пустую болтовню чудской девчонки. Клянча прав. Она влюблена, как кошка. Штопать рубашки, перевязывать раны… Обхохочешься! Не считая нужным отвечать этой дурочке, Волх пошел вниз к реке. Все равно вот-вот рассветет. Надо собирать дружину.
— Княжич! Волх!
Волх сам не знал, что удивило его больше: что она назвала его по имени или тоскливое отчаяние в голосе. Он обернулся, посмотрев на нее молча и вопросительно. По лицу девчонки текли слезы, делая ее совсем некрасивой. Она смахнула их детским жестом руки.
— Я люблю тебя! Я умру в разлуке! Возьми меня с собой!
Вот те раз… Волх не знал, злиться ему или смеяться. Так эта дуреха сохнет не по Клянче, а по нему! Борясь с неловкостью, Волх искал слова для подобающей отповеди, но, к счастью, ему ничего не пришлось говорить.
— Волх! Эй! Все готово, только тебя ждем!
На холм карабкался Бельд — по колено в рыхлом снегу. Увидев Сайми, он замер. — Хорошо, извини, я не знал, что ты занят.
— Ничем я не занят! — взорвался Волх. Кинув последний сердитый взгляд на Сайми, он буркнул:
— Скажи этой, чтобы за нами не таскалась. Увижу поблизости — пусть пеняет на себя.
С холма хорошо был виден берег, там шли последние приготовления к походу. Дружинники снаряжали волокуши, привязывали к ним запасное оружие, одежду и еду. Еды решено было брать немного, чтобы идти налегке, а потом лес прокормит. Опытных охотников в молодой дружине не было, но это никого не смущало.
Волх смотрел с холма на свою дружину, и ему вдруг показалось, что все они — просто дети. Они затеяли игру во взрослую жизнь, как девочки пеленают соломенных кукол, а мальчики машут деревянными мечами. Но лица у всех были взрослые, утренние, хмурые, невыспавшиеся.
Без речей, без напутственных слов они покидали город. Лед на реке был еще неуверенный и кое-где под снегом проступал мокрыми пятнами. Волх шел впереди своего отряда. Темная громада леса приближалась — как будто раскрывалась бездна. Сейчас, между двух берегов, он чувствовал себя не живым и не мертвым.