Сын Солнца
Шрифт:
Сын Фараона попробовал мясо, хорошо прожаренное, приправленное чесноком и душистыми травами. В безоблачном синем небе пролетел большой ибис.
— Мне нужна твоя помощь. Стража порядка игнорирует мои требования.
— Это серьезное обвинение, сын мой.
— Оно оправданно.
— У тебя есть улики?
— Нет ни одной, поэтому я и обращаюсь к тебе.
— Я не выше закона.
— Если ты потребуешь провести настоящее расследование, твое приказание будет выполнено. Никто не разыскивает человека, заплатившего тому, кто хотел убить меня в пустыне. Никто не стремится разоблачить владельца мастерской, где производятся чернильные бруски низкого качества, продающиеся под видом первоклассного товара. Мой друг Амени чуть не погиб из-за того, что обнаружил эту мастерскую, но преступник уже опустошил склад, и ни один житель квартала не решается свидетельствовать против него. Значит, этот кто-то значительный, влиятельный настолько, что вселяет страх в людей.
— О ком ты думаешь?
Рамзес промолчал.
— Я сделаю то, что нужно.
Глава 15
Корабль Фараона плыл к северу. Снявшись с якоря в Мемфисе, он сейчас следовал по главному течению Нила, чтобы затем войти в один из притоков, который проникал в глубь дельты.
Рамзес был ослеплен.
Здесь уже не пустыня. В этой местности, принадлежавшей Гору, тогда как Сет [6] царил в долине, где река пробивала себе проход между двумя берегами, сражаясь с окружающим безводьем, вода была всемогущей. Дикая неосвоенная часть дельты походила на огромное болото, населенное тысячами птиц, покрытое зарослями папируса, кишащее рыбой. Ни одного города, даже поселка, только кое-где приютились хижины рыбаков на верхушках выступающих из воды холмиков. Свет здесь был неподвижен, как в долине. От ветра, дующего с моря, танцевали тростники. Черные фламинго, утки, цапли и пеликаны делили между собой эту огромную территорию, где терялись извилистые каналы. Здесь ласка пожирала яйца зимородков, а там змея вползла в заросли растений, над которыми порхали разноцветные бабочки. Человек еще не завоевал эти места.
6
Гор и Сет — два брата, которые разделили между собой Вселенную и Египет согласно суду богов.
Судно, на борту которого было два десятка опытных моряков, продвигалось все медленнее, его осторожно вел капитан, прекрасно знающий капризные изгибы этого лабиринта. На носу корабля стоял властелин страны. Его сын незаметно наблюдал за ним, зачарованный его гордой осанкой. Сети воплощал Египет, он сам был Египтом, он наследник тысячелетнего рода, осознавшего величие бога и ничтожность человека. В глазах своего народа Фараон оставался таинственной фигурой, чьей истинной родиной было звездное небо. Его присутствие здесь, на земле, поддерживало связь с миром богов, его взгляд открывал туда врата его народу. Без него варварство быстро овладело бы обоими берегами, а с ним будущее было обещано в вечной жизни.
Хотя Рамзес не знал цели этой экспедиции, он составлял рассказ о ней. Его отец и команда корабля отказывались говорить об этом. Сын Фараона чувствовал подспудное беспокойство, как если бы неведомая опасность угрожала кораблю. Как будто в любой момент из воды могло появиться чудовище и поглотить судно.
Как и в первый раз, Сети не дал возможности предупредить красавицу Изэт и Амени. Рамзес представлял себе ярость и беспокойство друга; но никакая причина, будь то любовь или дружба, не смогла бы помешать ему последовать за отцом туда, куда тот хотел.
Движение сделалось более свободным, и корабль спокойно пристал к поросшему травой островку, на котором была выстроена причудливая деревянная башня. Царь спустился на землю по веревочной лестнице. Рамзес последовал за ним. Затем они поднялись на верхушку башни, скрытой плетеными заграждениями. Оттуда, сверху, не было видно ничего, кроме неба.
Сети выглядел таким сосредоточенным, что Рамзес не решался задавать ему вопросы.
Внезапно взгляд Фараона озарился.
— Смотри, Рамзес, смотри хорошенько!
Высоко в небесной лазури, так высоко, что, казалось, крыльями доставали солнце, летели клином перелетные птицы.
— Они летят из небесных миров, — поведал Сети, — из того великого пространства, где боги каждое мгновение создают жизнь. Когда они находятся в океане энергии, они принимают форму птиц с человеческой головой и питаются светом; когда же они попадают в пределы земли, превращаются в ласточек или других перелетных птиц. Не забывай смотреть на них, ведь это наши воскресшие предки, которые просят Солнце, чтобы его огонь не поглотил нас. Это они вдохновляют Фараона и определяют его путь, который простые смертные не могут видеть.
Когда наступила ночь и засияли звезды, Сети раскрыл тайну небес. Он сообщил сыну название созвездий, рассказал о неутомимом движении планет, солнца и луны, и о значении декад. Власть Фараона простирается и в космосе, поэтому его длань не будет отринута ни в одном краю.
Рамзес внимал слухом и сердцем. Он наполнил свою душу этой представившейся ему огромной Вселенной, не растеряв ни крохи из слов отца. Рассвет наступил слишком скоро.
Из-за обилия растительности корабль Фараона не мог двигаться вперед, Сети, Рамзес и моряки, вооруженные копьями и луками, поднялись в легкую ладью из папируса. Фараон сам указал гребцам направление.
Рамзес чувствовал себя перенесенным в другой мир, не имеющий с миром долины ничего общего. Здесь не было ни одного следа человеческой деятельности, папирусы высотой в восемь метров иногда закрывали солнце. Если бы его кожа не была заранее смазана жирным слоем мази, Сын Фараона был бы заживо съеден тысячами насекомых, чье движение производило оглушительный шум.
После того, как они преодолели этот водяной лес, ладья заскользила по небольшому озерцу, в центре которого возвышались два островка.
— Это святые города Пэ и Деп, — поведал Фараон.
— Города? — удивился Рамзес.
— Они предназначены для душ праведных, их место — вся природа. Когда жизнь возникла из предвечного океана, она проявилась в форме выступающих из воды холмиков земли. Итак, вот два священных холма, пусть они, объединившись в твоей душе, образуют единую страну, где обитают блаженные боги.
В обществе отца Рамзес вступил на землю «святых городов» и, найдя скромный жертвенник, предался там сосредоточенным размышлениям. Перед простой хижиной из тростника воткнули палку с выточенной на верхушке спиралью.
Вот символ общественной обязанности, — объяснил Фараон, — каждый, прежде чем заниматься самим собой, должен найти и выполнить ее.
Обязанность Фараона — быть первым слугой богов: если бы он думал лишь о собственной пользе, он был бы только тираном.
Казалось, их окружали бесчисленные тревожащие силы. Невозможно было оставаться спокойным в этом хаосе, где постоянно находишься настороже. Одного Сети не трогали никакие волнения, как если бы вся эта непознаваемая природа подчинялась его воле. Если бы не спокойная уверенность в его взгляде, Рамзес был бы уже давно обеспокоен тем, что потеряется среди этих гигантских папирусов.