Сын Солнца
Шрифт:
Обычно при дворе не принимали иностранных торговцев. Своим приемом преемник Сети хотел подчеркнуть интерес, который к ним питал. Таким образом, он подготавливал почву для будущего, скорейшего приближения, которого жаждал. Убедить Сети изменить свой курс будет нелегко, но разве правитель, даже уважающий законы Маат, не должен подчиняться требованиям момента? Шенар сам себя пытался убеждать тем, что его аргументы безупречны.
Прием был его откровенным успехом. Иностранные торговцы пообещали Шенару подарить самые красивые вазы, изготовленные мастерами. Он сможет пополнить свою коллекцию, известную всем на Ближнем Востоке и даже на Крите. Чем бы он только ни пожертвовал для приобретения любого из совершенных образцов с мягкими изгибами и волшебными цветами! К радости обладания прибавлялось наслаждение взгляда. Пребывание один на один со своими сокровищами доставляло Шенару удовольствие, которое у него никто не мог отнять.
Один из его шпионов приблизился к нему, нарушив теплую беседу с азиатским торговцем.
— Неприятное известие, — прошептал он.
— Какого рода?
— Ваша мать недовольна результатами официальных расследований.
Шенар скорчил гримасу.
— Просто приступ плохого настроения?
— Гораздо больше.
— Она хочет сама провести расследование?
— Уже вызвала главу службы безопасности во дворец.
— Он совершенно беспомощен.
— Если его загонят в угол, он может доставить нам неприятности.
— Пусть потрепыхается.
— А если он докопается до истины?
— Маловероятно.
— Может, сделать ему предупреждение?
— Я боюсь непредвиденной реакции: дуракам недоступно разумное рассуждение. Кроме того, я думаю, он не нападет ни на один серьезный след.
— Итак, какие будут указания?
— Наблюдать и держать меня в курсе.
Шпион исчез, Шенар снова повернулся к гостям. Несмотря на раздражение, он изобразил на своем лице подобие улыбки.
Глава 17
Речная охрана постоянно наблюдала за входом в северный порт Мемфиса. Прибытие и отправление кораблей было отрегулировано так, чтобы избежать происшествий. Каждое судно заносилось в списки и, в случае затора, должно было подождать, прежде чем отправиться по назначению.
Служащий на главном канале следил за кораблями почти рассеянным взглядом: в час завтрака движение становилось более редким. С высоты белой башни, раскаленной жгучим солнцем, охранник не без гордости наблюдал за Нилом, канавками и зеленеющими полями, чья широта выдавала начало дельты. Меньше чем через час, когда солнце начнет садиться, он вернется к себе домой, в южный пригород Мемфиса, и, хорошенько отдохнув, будет играть с детьми.
Его желудок сводило от голода. Человек пожевал кусок лепешки с листьями салата, срезанными утром. Его работа была более утомительной, чем могло показаться на первый взгляд. Она требовала способности к большой сосредоточенности.
Вдруг — странное зрелище.
Сначала он подумал, что это мираж, вызванный игрой света на голубой глади реки. Затем, забыв о еде, прирос взглядом к невероятному сооружению, проплывающему между двумя лодками, нагруженными амфорами и мешками с зерном.
Это была, действительно, ладья из папируса… А на ее борту — юный силач, в адском ритме орудующий шестом!
Обычно такого рода суденышки не выходили из водного лабиринта дельты… Но главное его не было в списке кораблей, которым в этот день было разрешено находиться у причала! Используя зеркальце, охранник подал сигнал группе оперативного действия.
Три быстрые ладьи с командами тренированных гребцов ринулись на нарушителя и были вынуждены остановить его. Сын Фараона, Рамзес, вышел на землю, сопровождаемый двумя охранниками.
Красавица Изэт дала выход своему гневу.
— Почему Рамзес отказывается меня принимать?
— Я не знаю, — ответил Амени, еще не совсем оправившийся от ранения.
— Он болен?
— Надеюсь, что нет.
— Он говорил с тобой обо мне?
— Нет.
— Тебе бы следовало больше говорить, Амени!
— Это не входит в обязанности личного писца.
— Ладно, я Вернусь завтра.
— Как пожелаете.
— Постарайся быть более сговорчивым. Если ты откроешь мне двери, будешь вознагражден.
— Мне хватает моей зарплаты.
Девушка пожала плечами и удалилась.
Амени был в замешательстве: со времени своего возвращения из дельты, Рамзес закрылся в своей комнате и не произнес ни слова. Он еле притрагивался к еде, которую приносил ему друг, перечитывал изречения Пта-Хотепа или оставался на террасе, откуда наблюдал город и — вдалеке — пирамиды Гизе и Саккара.
Не вызвав у Рамзеса своим рассказом ни малейшего интереса, Амени тем не менее сообщил ему о результатах поисков. Согласно черновым документам, мастерская, без всякого сомнения, принадлежала важному человеку, который нанимал несколько мастеров, но это все, что ему удалось узнать. Далее он натыкался на стену молчания, которую было ничем невозможно пробить.
Обезумев от радости, Дозор праздновал встречу с хозяином и больше ни на секунду не отходил от него, боясь снова потерять. Ласкаясь к нему и лежа у ног, этот рыжий пес с висящими ушами и закрученным хвостом без устали играл свою роль сторожа. Ему одному доверял свои тайны Рамзес.
Накануне Нового года и праздника наводнения Красавица Изэт потеряла терпение и, пренебрегая запретом Рамзеса, нашла его на террасе, где тот предавался размышлениям в обществе своей собаки. Дозор оскалил зубы, зарычал и поднял уши.
— Уйми это животное!
Ледяной взгляд Рамзеса не дал женщине приблизиться.
— Что происходит? Говори, умоляю тебя!
Рамзес отвернулся с безразличным выражением.
— Ты не имеешь права так со мной обращаться… Я так боялась за тебя, я так тебя люблю, а ты даже не удостаиваешь меня взглядом!
— Оставь меня одного.
Она стала на колени, умоляя:
— Хоть одно слово!
Дозор, казалось, уже менее враждебно смотрел на нее.
— Что ты хочешь от меня?