Сын Солнца
Шрифт:
Кто будет управлять страной во время отсутствия фараона, его помощника и его главнокомандующего? Разумеется, царица Туйя. Даже если беседы с Шенаром иногда и отдаляли их друг от друга и оставляли неприятное ощущение, все же они испытывали настоящую родственную привязанность. Пришел час прямо и откровенно объясниться. Туйя не только поймет его, в чем он был уверен, но, может быть, даже сможет повлиять на Сети, чтобы тот постарался сохранить мир. Поэтому Шенар настоял на том, чтобы как можно скорее увидеть царицу, несмотря на ее перегруженный распорядок дня.
Туйя приняла его в середине дня в своей приемной.
— В какой торжественной обстановке ты меня встречаешь, дорогая матушка!
— Могу поспорить, что ты пришел не по личному делу.
— Вы, как всегда, догадались. Откуда у вас это шестое чувство?
— Сын не должен льстить матери.
— Вы не любите войну, не так ли?
— А кто ее любит?
— Решение отца не кажется вам слишком поспешным?
— Ты считаешь, что он способен действовать необдуманно?
— Конечно, нет, но обстоятельства… Хетты…
— Тебе нравится красивая одежда?
Шенар был сбит с толку.
— Конечно, но…
— Следуй за мной.
Туйя провела своего старшего сына в соседний зал. Там, на низком столике, лежал парик с длинными завитыми прядями, сорочка с широкими рукавами, длинная юбка в складку с бахромой внизу, длинный шарф, которым подпоясываются крест-накрест, чтобы подогнать одежду по размеру.
— Великолепно, не правда ли?
— Прекрасная работа.
— Эта одежда для тебя. Твой отец выбрал тебя знаменосцем. Ты будешь по правую руку от него во время предстоящей кампании в Сирии.
Шенар смертельно побледнел.
Знаменосец справа от Фараона всегда держал древко с головой барана наверху — одним из символов Амона, бога побед. Итак, Шенар отправляется с отцом и будет в первых рядах во время боя.
Рамзес в нетерпении расхаживал по комнате.
Почему Амени до сих пор не принес указ с именами придворных, которых Сети берет с собой в поход? Сыну Фараона не терпелось узнать чин, присужденный ему. Ему даже неважно было то звание, которое ему дадут. Главное — сражаться.
— Ну наконец-то! Где список?
Амени опустил голову.
— В чем дело?
— Читай сам.
Указом Фараона Шенар был назначен знаменосцем. А имя Рамзеса отсутствовало.
Все казармы Мемфиса перешли на военное положение. На следующий день пехота и конная армия с колесницами под личным командованием Фараона выступили в Сирию.
Рамзес провел целый день во дворе главной казармы. Когда при наступлении ночи его отец вышел с военного совета, он осмелился подойти к нему.
— Могу я обратиться к вам с прошением?
— Я слушаю тебя.
— Я хочу поехать с вами.
— Мой указ не подлежит изменению.
— Для меня неважно, буду я офицером или нет, я желаю сразиться с врагом.
— Значит, мое решение было верным.
— Я… Я не понимаю!
— Желание, не соответствующее действительности — вздор. Чтобы сразиться с врагом, надо быть на это способным!. А ты, Рамзес, не способен на это.
Когда прошли первый гнев и разочарование, Шенар понял, что ему не так уж плохо на своем новом посту, который повлечет за собой длинный ряд почестей. Действительно, невозможно быть приобщенным к трону, не проявив своих воинских достоинств. Со времен первых царей Фив: фараон должен был доказать, что способен сохранить единство территории и потеснить захватчиков. Итак, Шенар подчинился этой бессмысленной, но очень важной в глазах народа традиции. Он даже про себя порадовался ей, когда во время проезда передового отряда, в который входил знаменосец, встретился взглядом с Рамзесом, явно удрученным.
Уход армии на войну, как любое исключительное событие, сопровождалось праздником, Народу в этот день был предоставлен выходной, и он воспользовался этим, чтобы утопить свою тревогу в пиве. Но кто мог сомневаться в победе Сети?
Несмотря на свой личный триумф, Шенару было не по себе. Во время сражения даже лучший воин мог попасть под удар. Когда Шенар представлял себя раненным или покалеченным, у него холодело сердце. «На фронте следует укрыться от опасности, предоставляя опытным воинам выполнять сложные задачи», — подумал он.
Удача еще раз улыбалась ему. Во время этой кампании у него будет возможность переговорить с отцом и определить свое будущее. Эта перспектива вполне заслуживала усилий, хотя оставить покой и уют дворца было для него тяжелым испытанием.
Разочарование Рамзеса только подстегивало его.
Бакхену не понравился новый состав призывников — одни провинциалы. Когда появлялась угроза войны, набирали воинов-добровольцев, мечтающих о подвигах в дальних странах. Но это войско неотесанных крестьян не двинется дальше границ Мемфиса и скоро вернется на свои поля.
Бакхен — управляющий конюшен, наделенный незаурядной силой, с квадратным лицом и короткой бородкой, должен был инструктировать молодых новобранцев.
Своим хриплым голосом он приказал взять каждому мешок с камнями, взвалить на правое плечо и бежать с ним вдоль стен казармы до тех пор, пока он не прикажет остановиться.
Отбор был жестоким и немедленным. Большая часть новичков плохо рассчитали свои силы. Задыхаясь, они сбрасывали свою ношу. Бакхен подождал, пока осталось человек пятьдесят, и только тогда прервал испытание. Вдруг он с удивлением узнал одного из воинов. Выше своих товарищей на целую голову, он, казалось, совсем не устал.
— Царевич Рамзес! Вам здесь не место.
— Я желаю выдержать это испытание и получить свидетельство о пригодности к военной службе.
— Но… Вам нет необходимости это делать! Вам достаточно…
— Я так не считаю, и ты тоже. Воина на папирусе не воспитаешь.
Застигнутый врасплох, Бакхен теребил кожаные браслеты, подчеркивающие размеры его бицепсов.
— Это щекотливый вопрос…
— Ты что боишься, Бахкен?
— Я боюсь! Становитесь в строй вместе с остальными!