Сын ведьмы. Дилогия
Шрифт:
Алексей счастливо расхохотался, а у Семёна смешно и надолго отвисла челюсть.
Глава 7. Полевой шаман
Пока Алексей забирал из обоза свой вещмешок, Семён успел утрясти все формальности с переводом вольноопределяющегося бойца в санитары. Фельдфебель Зыков только с облегчением перекрестился— избавился от опасного басурмана. Зато начальник полевого лазарета, капитан медицинской службы Валерьев, очень обрадовался неожиданной подмоге. У старого медика давно накопилась уйма вопросов к необыкновенному казаку — лекарю, вот только суета последних дней не давала времени проявить любопытство. Лишь сегодня, после полудня, удалось отправить в тыловой госпиталь последнюю партию тяжелораненых
— Всё, «сосватал» тебя командиру, — гордо похвалился Семён и в спину подтолкнул скромного дружка к двери избы. Лазарет размещался в ряде добротных домов на краю села. — Ваше благородие о тебе уж сам наслышан, жаждет ближе познакомиться. Не робей, заходи.
Алексей скинул с плеча вещмешок на пол перед дверью в комнату, одёрнул гимнастёрку, поправил папаху и, придерживая левой рукой ножны шашки, распахнул дверь. Строевым шагом прошёл в центр помещения и замер по стойке смирно. У окна, за столом, сидел в пол — оборота пожилой офицер, из — под полы длинного белого халата виднелись до блеска начищенные яловые сапоги.
— Ваше благородие, вольноопределяющийся Алексей Ермолаев прибыл для несения службы в санитарном подразделении!
— Ой, батенька, оглушил старика, — добродушно усмехнулся седовласый крепкий мужчина с острой «профессорской» бородкой. Капитан склонил голову, внимательно рассматривая молодого казачка поверх пенсне, сдвинутого на кончик носа. — Китель с погонами я надеваю только, когда в штаб иду. Там ко мне и будете по всей форме обращаться, а в лазарете можно по — простому— Роман Васильевич. Я уж давно вышел, по годам, на пенсию, но во время войны дома усидеть не смог. Предлагали возглавить тыловой госпиталь, однако считаю наиважнейшим— место на поле боя. От скорости профессиональной обработки ран зависит исход последующей операции. Не хочу, знаете ли, корить себя за чужую смерть, когда в госпиталь привозят солдат с критической кровопотерей и гниющими ранами. Пусть мои молодые коллеги пока набираются опыта за хирургическими столами, а я постараюсь сохранить побольше солдатских жизней на поле боя, чтобы было кого оперировать в госпиталях. Вы согласны со мной, молодой человек?
— Так точно, Ваше благородие! — поддержал словоохотливого старичка казак.
— Ну, как же мне вас «разморозить»? — нахмурился доктор. — Отложите на лавку свою шашку, она для санитара— только помеха, да и револьвер не положен, хотя его — то можете и оставить— на поле боя всякое случается. Берите табурет, присаживайтесь к столу. — Доктор сложил бумаги в папку и отодвинул на край стола. — Еремей! Чаю неси!
Пока Алексей отстёгивал ножны шашки и, уложив папаху на колено, устраивался за столом, из другой комнаты появился старый солдат в белом фартуке поверх формы.
— Ба-а, знакомый казачок, — расставляя стаканы в железных подстаканниках, улыбнулся Алексею старик, который вывозил с ним раненых казаков с поля. — А твои — то станичники, хоть все в дырках, но выжили, наш Роман Васильевич отправил их ещё вчерась в госпиталь. В городе их ужо хорошенько заштопают. Крепенькие мужички, выглядели даже бодрее солдатушек нашим дохтором леченых. Вот что значит— казаки!
— Чай не пролей, знаток, — недовольно буркнул капитан, взмахом ладони отсылая денщика прочь. — Еремей со мной рядом ещё с турецкой воюет… Не стесняйтесь, молодой человек, пейте чаёк, с сахаром— люблю сладеньким побаловаться…
— Спасибо, — Алексей осторожно отхлебнул горячий напиток и, понурив голову, повинился — А своего земляка я только одного
— Ну, у этой троицы раны были, хотя и многочисленные, но не смертельные— пули, видать, уже на исходе били, неглубоко вошли. Вы вовремя обработали и перевязали раны, дальше пусть городские доктора поработают. Однако меня очень заинтересовал самый первый случай, с пластуном. Пуля навылет пробила казаку правое лёгкое. Вы сумели в полевых условиях, ночью, откачать жидкость из лёгкого и как — то закрыть пулевой канал. На кожных покровах видны следы воздействия огнём, но как там обстоит дело внутри тела— не понятно… Несмотря на обильную потерю крови, пациент был в удовлетворительном состоянии, никаких признаков воспаления! И это при проведении перевязки в антисанитарных условиях— мундир казака был мокрый и измазюкан в болотной грязи. Кстати, кто вас учил, молодой человек, так умело делать перевязку? Я бы не взял вас в санитары, без прохождения медицинских курсов, если бы не видел сам вашу выучку.
— Бывалый казак, Матвей Ермолаев, обучал всем премудростям, — гордо вздёрнул подбородок ученик старого мастера.
— Он фельдшер?
— Нет, сейчас он священник, но за долгую жизнь успел много повоевать.
— Боевой практик, — задумчиво кивнул доктор. — А раны затворять огнём он учил, или ваша матушка?
До Романа Васильевича тоже дошли слухи о сыне ведьмы и его чудачествах.
— Меня воспитывал крёстный отец, — нахмурил брови паренёк.
— Не обижайтесь, молодой человек, мне всё равно, какую религию вы исповедуете, какими методами исцеляете раны, главное— продолжайте спасать солдатские жизни, — заметив, как напрягся казачок, не стал в открытую выпытывать тайны доморощенного целителя старый доктор. — Поведайте мне лучше, как намереваетесь построить лечебный процесс. Свободно выскажете своё мнение, коллега.
— Линия фронта сдвинулась на пять вёрст. Далековато раненых до лазарета возить, — сразу заметил изъян в организации медпомощи Алексей.
— В селе создана хорошая база, — неспешно отхлебнув чаю, обвёл рукой просторное помещение доктор. Он отлично понимал, что выживаемость бойцов зависит от скорости применения лечения, но на поле боя оказать квалифицированную помощь всё равно не получится. Приходится идти на компромисс. — В полевом блиндаже, при плохом освещении и неизбежной антисанитарии, работать будет значительно хуже. К тому же, здесь безопасно, не беспокоят артобстрелы. Поверьте мне, молодой коллега, я достаточно много оперировал в полевых условиях и знаком с проблемами. Неотложные операции необходимо производить без промедления, долгой дороги до полноценного госпиталя тяжёлые пациенты не выдержат.
— До удалённого лазарета тоже, — включился в спор горячий юноша.
— Первичную обработку ран и перевязку можно осуществлять в окопах, а дальше— отличная прямая просёлочная дорога до села.
— Грунтовая дорога, — указал на слабое место казак, — которая осенью превратится в разбитую грязевую полосу препятствий. А, если на пути ещё завязнет встречная телега с боеприпасами или провизией, то, вообще, по вязкому полю её не объехать.
— Вы, молодой человек, тоже думаете, что фронт встал, — отхлебнув чаю и низко наклонив голову, проницательным взглядом поверх пенсне впился в глаза казака старый офицер. Он — то располагал информацией о состоянии дел на соседних участках линии фронта, а вот откуда столь здравое суждение у молодого человека?
— Вершина холма, занятого полком, стремительно «лысеет», — тоже отхлебнув чаю, кивнул за окно наблюдательный казак. — Солдаты строят блиндажи и роют окопы полного профиля. Видимо, о наступлении в штабе не помышляют.
— Вы правы, молодой человек, нам бы не помешал медицинский пункт на линии окопов. Но я не могу послать туда ни одного фельдшера, ребята сплошь необстрелянные. Под свист пуль над головой и грохот от артиллерийских взрывов, они оказать достойную помощь раненым не сумеют. В окопах нет условий для работы медиков. А перевязку и простой санитар сделает.