Сын воды. В стране райской птицы. Амок
Шрифт:
Как только на берег были спущены сходни, по ним на борт судна ринулась целая орава полуголых, бурых и желтых людей. Они кричали на всех языках, толкали друг друга, наперебой предлагали свои услуги:
— Отель «Ява»! Отель «Нидерланды»! Наилучший! Наиудобнейший! Туан, туан! [5] Я поднесу! — и почти насильно вырывали багаж из рук пассажиров. Тем, кого встречали родные или знакомые, кто приехал сюда на определенное место, это не мешало. А новички чувствовали себя среди этого шума и гама совершенно беспомощными. В том числе и мингер [6]
5
По-малайски — господин, господин.
6
По-голландски — господин.
Лишь господин, недавно разговаривавший с Пипом, — видимо, богатый европеец лет двадцати восьми, с черною маленькой «испанской» бородкой, — как будто не принадлежал ни к той, ни к другой категории. Он спокойно стоял на месте и внимательно присматривался к толпе носильщиков. Один малаец сунулся было к нему, но господин сурово крикнул:
— Не надо!
В этот момент вперед протиснулся еще один малаец, тоже полуголый, но в огромной, метра в два в окружности, шляпе на голове.
— Туан, я поднесу! — сказал он, подхватывая вещи.
Первый носильщик с руганью оттолкнул его:
— Прочь! Я первый!
Однако господин сам передал вещи шляпе, чем вызвал гнев не только у обиженного, но и у других носильщиков.
Нужно было пройти через таможню. Процедура эта довольно долгая и неприятная. Кроме проверки вещей и документов следовало еще и предъявить «право на въезд»: как можно больше денег, тем более если пассажир — европеец.
Видите ли, все белые здесь — господа, и обязаны быть господами хоть лопни! Потому что если подневольные туземцы узнают и увидят, что и среди белых есть горемыки, они перестанут уважать и бояться голландцев. А это уже небезопасно.
Понятно, что в первую очередь пропустили белых.
Вот впереди поднялся шум и спор: какой-то глупец привез маловато денег, и его задержали, чтобы со следующим пароходом отправить назад.
— Я же могу работать! Я не буду сидеть ни на чьей шее! — оправдывался бедняга, но его и слушать не стали. Не могут же хозяева рисковать своим авторитетом из-за какого-то нищего!
Дошла очередь и до нашего господина. Он предъявил документы.
«Ван Дэкер, представитель фирмы ван Бром и К° в Амстердаме», — прочитал чиновник. А из-за его спины сунул нос в документ и какой-то тип, как видно агент полиции.
Но ван Дэкер уже показывал «право на въезд» — достаточно внушительную пачку гульденов. Чиновник тотчас проявил к нему большое уважение, а агент сразу же перестал интересоваться документом.
На вокзале, принимая от ван Дэкера плату, шляпа сказала:
— Если туан разрешит, я проведу туана до самого отеля «Ява».
— Хорошо, — важно согласился ван Дэкер и сел в вагон первого класса. Носильщик побежал в третий класс.
От Приорка до Батавии ведут несколько каналов, шоссе, железная дорога и трамвайный путь. На них всегда очень оживленное движение.
Жаль только, что пейзаж по обеим сторонам этих путей такой неинтересный, нудный: затопленная низина, кустарник, низенькие пальмы, похожие на наш папоротник, заросли бамбука да кое-где банановые деревья с громадными
Вот, наконец, и Батавия показалась, но опять — ничего интересного. Те же каналы по улицам, только более грязные, а в них стирают белье и купаются целые семьи малайцев и китайцев.
Недаром голландцы сбежали отсюда и поселились в нескольких километрах дальше, там, где выше и суше. С тех пор эта часть города называется Старой Батавией, а новая — Вельтевредэн, что означает приблизительно — «хорошее самочувствие».
Здесь, среди пышных садов, в мраморных дворцах, белые чувствуют себя отлично. А в старом городе остались цветные, обслуживающие магазины, конторы, фабрики, мастерские и всевозможные другие учреждения своих хозяев.
Как только ван Дэкер вышел из вагона, к нему опять подбежал малаец в шляпе и схватил вещи. Возле вокзала стоял автомобиль отеля «Ява». Носильщик быстро погрузил в него багаж.
Ван Дэкер остановился, что-то обдумывая. Малаец низко поклонился ему:
— Пусть туан едет спокойно. Тугай сделает все, что нужно.
Кивнув в ответ, европеец уехал в автомобиле, а Тугай бегом помчался по известным ему переулкам. Быстро несся автомобиль, и все же малаец опередил его, встретил ван Дэкера у подъезда отеля. Носильщик так старательно ухаживал за своим туаном, что даже хозяин гостиницы заметил это и сказал ван Дэкеру:
— Хороший у вас слуга, старательный.
— О, он у меня молодец! — с гордостью ответил ван Дэкер. — Я с ним никогда не расстаюсь, особенно в дороге по Яве, где нередко нужен переводчик. Будьте любезны, устройте его где-нибудь в уголке. Я заплачу.
Тугая поместили вместе со слугами отеля. Большинство из них были метисы [7] , цвета «какао с молоком», как тут принято говорить. У одних было больше «какао», у других — «молока», а вообще-то народ достаточно красивый, только немного испорченный, так как и они уже считали себя людьми «господской крови» и свысока относились к «темным».
Голландцы поддерживают эту рознь, так как она для них выгодна. В какой-то мере приближая к себе метисов, они добиваются, что те не за страх, а за совесть служат своим господам, стараясь во всем походить на настоящих «туанов».
7
Смешанные, от белых и цветных родителей.
Вот почему и чувствовал себя Тугай не очень уверенно и хорошо среди этих людей.
— Добрый ли твой туан? — спросил его франт с блестящими пуговицами на форменной ливрее отеля.
— О, бэсар [8] туан! — ответил Тугай.
— Он тебя бьет?
— О, очень бьет! Добрый туан!
— Откуда вы приехали?
Звонок из номера господина помешал Тугаю ответить на этот щекотливый вопрос. Он убежал и пробыл у туана значительно дольше, чем это принято у хороших господ, не разрешающих себе лишних разговоров со слугами.
8
По-малайски — большой.