Сын
Шрифт:
Однажды, к примеру, Тима, которому еще не было пяти лет, попросил:
– Мама, сделай мне крылья.
– Какие крылья? – не поняла Галя.
– Бумажные.
И пояснил, указывая на соседский балкон, где в тот момент сидел на стуле старичок:
– Чтобы я мог полететь на тот балкон. Я прошу тебя: сделай!
– Зачем же тебе туда лететь?
– Там дедушка Наум живёт. Я хочу к нему слетать. Он просит.
– Давай так договоримся: когда ты вырастишь, станешь лётчиком, вот тогда и будешь летать.
– Не могу я сейчас к вам прилететь! – кричит
– Почему? – якобы не понимает Наум Оскарович, известный профессор-литературовед и лингвист. – А когда сможешь?
– Когда вырасту и стану лётчиком. Тогда прилечу к вам на самолёте.
– Буду ждать!
Спать маленького Тимошу обычно укладывал муж. Часто сын просил его рассказать о море, о кораблях.
– Не уходи, папа, посиди со мной ещё немножко.
– Я посижу, посижу, а ты глазки закрывай и засыпай.
Тима закрывает глаза.
– Я всегда, когда закрываю глазки, вижу корабли, корабли…
– Здорово! – говорит муж.
– Вот, ложись со мной на подушку и закрой глазки, закрой! Закрыл?
– Закрыл.
– Видишь корабли?
– Да, да, корабли! И много как! Да какие красивые! Ну, давай спать. Во сне еще больше интересного можно увидеть.
Тимофей быстро засыпает, а утром рано просыпается.
– Мама, какой мне сегодня сон приснился!
– Какой? Расскажи.
И Тимофей охотно рассказывает:
– В некотором царстве, в некотором государстве жил один мальчик. Вот пошёл он гулять. Идёт он, идёт себе и видит: на дороге электричество лежит. Электричество было страшное-престрашное! Ни в сказке сказать, ни пером описать. Взял мальчик это электричество в руки… Дальше не буду рассказывать, а то ты испугаешься.
– Да, лучше не надо, если что-то страшное, – соглашается мама.
– Очень страшное!
– Тогда точно не надо.
– Не буду.
Потом они умываются, завтракают и идут гулять. Потом обед, и тихий час.
Перед дневным сном Тимофей просит маму рассказать ему «сто сказок, но только новых», и Галя начинает придумывать сказку. Придумывает, придумывает, а потом уже и придумать ничего не может, лопочет какую-то ерунду, пока, наконец, сынок не засыпает.
Мама с папой часто спорят о чём-то непонятном для Тимы. Мама говорит тихо, а папа кричит так, что ушам больно.
– Что ты так кричишь? – спрашивает мама спокойно.
– Я не кричу! – кричит папа.
– А что же ты делаешь?
– Я так разговариваю!
Иногда на крик папы выходит из своей комнаты бабушка (мамина мама) и говорит тихо, но уверенно:
– Кричишь, мой друг, кричишь.
– У меня голос такой, – уже извиняется папа.
– Да? – удивляется бабушка. – А похоже, будто у тебя переломы всех костей.
Тут включается в разговор Тимофей:
– Мама, ты подкинь папу рукой. Подкинь, подкинь – я тебе говорю.
– Это зачем? – уже улыбаясь, спрашивает папа.
– Мама тебя подкинет, и ты полетишь вверх на крыльях.
– Откуда же у меня крылья возьмутся? Я не птица и не
– Папа! Какой ты непонятливый! Мама тебя подкинет вверх, ты полетишь, потому что у тебя сразу вырастут крылья. Ты станешь Ангелом, а Ангелы не кричат.
– Галя! Ты уж тогда подкинь меня. Подкинь, подкинь! Хочу Ангелом стать.
Мама делает вид, что подкидывает папу, тот делает вид, что летит.
Тимофей смеется.
Никто не ожидал, что слова Тимы про папу-ангела очень скоро станут пророческими… Когда Тимофею было пять, папы не стало… Он умер в один день (вернее, в ночь). Еще утром в субботу сходил в магазин, хвалился, сколько всего купил… А вечером ему стало плохо… Вызвали скорую, которая ехала три часа. Папа сидел на диване, хрипло дышал, а в груди у него что-то булькало. Тима стоял перед папой, обнимал его и не понимал, что происходит, но чувствовал, что-то очень плохое.
– Папуля, хочешь я тебе стишок прочитаю? Или вот, возьми моего тигренка.
Тима был готов сделать, что угодно, и отдать самое дорогое, чтобы папе стало лучше.
Врач скорой сделал папе укол морфия от боли, но лучше не стало. Папу увезли в больницу. А утром позвонили и сообщили, что в пять утра от умер от обширного инфаркта… Ему не было еще и сорока лет…
Свекрови Надежде Васильевне о случившемся горе сообщила по телефону сама Галя. Та восприняла это тихо, и в этой страшной тишине еще больше обозначилась трагедия.
– Приезжай ко мне, – после долгого молчания попросила свекровь.
Галя в полузабытьи вызвала такси и поехала.
Дома у свекрови они вместе кричали и рыдали от горя. Свекровь обнимала ее и говорила:
– Одни вы теперь у меня осталась, ты и Тимочка. Приезжайте, пожалуйста, поживите у меня. Пожалуйста!
Галя пообещала, но на следующий день у нее поднялась температура до сорока градусов, и она слегла. Через три дня температуру удалось сбить, но с кровати она не встала. И не вставала больше месяца. Лежала и смотрела в одну точку. Всю работу по дому делала её мама, которая и за ребёнком смотрела, и за своей дочерью ухаживала. А Галя физически ощущала, что душа её умерла вместе с мужем. А без души тело жить не могло и не хотело. Все чаще приходили мысли о самоубийстве… И вот однажды, во время очередной бессонной ночи, она как в бреду встала с кровати и пошла на кухню. Вынула из коробки с лекарствами пачку снотворного, высыпала их все на ладонь… В это время из комнаты раздался голос сына:
– Мама! У меня ушко болит!
Галя вошла в комнату. Тима сидел на кровати.
– Мама, не делай этого…
– Что, сыночек?
– Не знаю… Просто не делай…
Не мог он видеть и знать, что хотела сделать мама. Почувствовал просто…
И тут, как переключатель щелкнул внутри. Галя пошла на кухню и выкинула таблетки в ведро. Не получилось у неё оставить сына без себя. Не смогла она это сделать, потому что этого не захотел маленький Тимочка, Тимошенька, Тимофей – кровиночка её ненаглядная. Да и Бог не позволил.