Сын
Шрифт:
– Что-то не так?
– Понимаете, – начал один, – это не совсем школа…
И осекся.
– Продолжайте, пожалуйста, – попросила Галина.
И молодые воспитатели рассказали страшные истории. Школа только по названию школа, а по сути – это детская зона. Учителя здесь – это больше надсмотрщики, надзиратели, которых за провинности детей лишают отпусков, премий, и потому они вымещают своё недовольство на самих детях. Но наказывают не сами, а отдают «на воспитание» учащимся постарше, а уж те расправляются
– Как это по-своему?
– Как? Ну, например, поднимают всей группой на руки и бьют головой о стену, после чего…
Пауза.
– Можете не говорить! Я и сама знаю… Ребёнок на всю жизнь остаётся дураком, да?
– Что-то вроде этого.
Рассказ студентов-воспитателей решил для Гали всё: сын в эту «школу» не пойдёт! Ни при каких обстоятельствах!
И она отправилась к директору страшного детского заведения. Естественно, с Ниной.
Директор против ожидания оказался человеком интеллигентным. На вид ему было около пятидесяти. Невысокого роста, совершенно неспортивный, с большими залысинами и умными глазами. Он был необыкновенно вежлив, даже ласков.
Но при этом откровенно сказал, что ему придется взять Тиму в свою школу, даже если он этого и не хочет.
– Почему же? Вы же можете отказать? – спросила Галина и заплакала.
И директор ласково ответил:
– Не могу, дорогая моя, потому что есть постановление Исполкома, чтобы ваш ребёнок находился здесь, а с этим не поспоришь. Поймите, родная моя, ваш сынок по этому постановлению должен учиться именно здесь.
Плачущая Галина вышла из школы. Потом, продолжая плакать, пошла к калитке… Нина шла за ней.
– Не плачь, Галя! – вдруг сказала Нина. – Я придумала. Есть один выход.
– Какой, Ниночка?! Тут ничего нельзя придумать и ничего нельзя изменить. Слышала, что сказал этот человек?
– Можно! Уверяю тебя.
– И что же ты придумала?
– Я пойду в эту школу работать медсестрой.
– И зачем?
– Чтобы постоянно видеть Тиму. Помогать ему буду. С ребятами договариваться, чтобы не обижали его…
Женщины вернулись в школу, снова вошли в кабинет директора и рассказали ему о своём решении.
– Не советую это делать, – сказал директор.
– Но почему?! – не поняла Нина. – Я хорошая медсестра.
И директор, глядя добрыми глазами на женщин, рассказал историю про одного мальчика и его папу, который, движимый таким же желанием, как у Гали и Нины, будучи хорошим инженером, пошёл работать плотником в эту школу.
И директор разоткровенничался:
– Лучше бы он этого не делал. Ребята эти – дети, обойденные заботой и лаской, дети, заброшенные родителями… Они – особый класс. И они ненавидят всех, кому лучше, чем им… В результате этого мальчика забили насмерть…
Потрясенные женщины снова вышли из школы.
– Как же
– Такого домашнего ребёнка отправить в такую школу, – вторила Нина.
У самого выхода с «зоны», у калитки, их остановил голос директора, вышедшего следом за посетительницами:
– Вернитесь! Девочки, вернитесь!
«Девочки» вернулись.
– Не плакать тут надо, – сказал директор, – а действовать.
– Разве от нас что-нибудь зависит? – с надеждой спросила Галина.
– Что мы можем сделать? – вторила Нина.
– С таким настроением ничего не сможете, – сказал директор. – Тут напор нужен и бойцовский характер. Как я вижу, ничего этого у вас нет.
– Научите! – выкрикнула Нина.
– Слушайте! Действительно, никто не может помешать принятому решению. Кроме того, кто это решение принял.
– Он не отменит, – с обречённостью в голосе сказала Галина Егоровна.
– Почему вы так думаете? – спросил директор.
– Подумайте сами! Как он, этот самый исполком, может отменить собственное решение? Он же не может показать, что он ошибся и отказаться от своего слова.
– Да, – неожиданно согласился директор. – Таково, к сожалению, устройство нашего общества…
И тихим голосом стал объяснять женщинам, что можно сделать, чтобы найти выход из их беды.
– Постарайтесь через своих знакомых или знакомых знакомых найти выход на исполком, на какого-нибудь важного человека, и чтоб он вас принял. Когда будете на приеме, намекните, что готовы отблагодарить, если получится отменить решение о вашем сыне. Я вам, девочки, советую попробовать. Другого выхода нет…
И директор, имя которого они так и не узнали, кивнув на прощанье головой, усталой походкой утомлённого жизнью человека, пошел к школе и скрылся за ее дверьми.
– Нету у меня такого человека! – кричала Галя на улице. – И где его взять я тоже не знаю! Никого нет, кто бы помог… Разве что Бог?!
Бога она знала плохо и не умела позвать Его на помощь…
Но случилось чудо! Нужные люди неожиданно появились! И Галина Егоровна была уверена, что помог ей в этом только Бог, Который услышал об их с сыном беде.
Итак… Несмотря на ужасное состояние после посещения злополучной школы, Галина поехала с сыном в бассейн. Сын плавал, а она как обычно сидела в фойе с Юрочкиной бабушкой Любовью Ивановной, которая относилась к Гале по-матерински. Она сразу почувствовала неладное в состоянии младшей подружки.
– Что с вами? – спросила Любовь Ивановна. – Случилось что-нибудь?
И Галина не смогла сдержаться, полились слезы.
– К сыну пришла беда, а я не в силах спасти его, – сказала Галина.