Сыновний бунт
Шрифт:
Более того, кто-то из сторонников Ивана Лукича, желая нанести, решительный удар по щустовцам, пустил слух, будто сын Ивана Лукича приехал в Журавли не сам по себе, а что прислал его сюда не кто иной, как сам Хрущев. Шустовцы не только удивились, но даже растерялись: «Как это так Хрущев?» — «А вот так, сказал, надо ехать в Журавли, и все!» — «Не может того быть! Неве рим! Не дорос ещё ваш Иван до этого». — «А вот и дорос, — стояли на своем книгинцы. — И ничего тут удивительного нету. Никита Сергеевич пригла сил к себе молодого архитектора, обнял его, как сына, и сказал: «Это хорошо, Ваня, что крестьян ские дети становятся архитекторами. Села наши надо обновлять, сильно они заплошали по части строений. Так что тут нам без архитекторов не обойтись. Твоего батька я знаю. Добрый хозяин, богатеть умеет, а только богатеет как-то вкривь и вкось. О быте людей не заботится. Как-то я побы вал в Журавлях. Богатое
Из приведенных высказываний нетрудно было заметить, что сторонники Ивана Лукича кое-что сознательно преувеличивали и приукрашивали. Но зато их противная сторона также сознательно не брезговала решительно ничем, даже мелкими клеветническими измышлениями. Так, например, небезызвестный нам Кузьма Антонович Шустов утверждал, что никто в Москве с Иваном не беседовал, а что будто бы Иван, затаив давнюю обиду, вернулся в Журавли исключительно с той целью, чтобы отомстить отцу… «И что за чепуха! — удивлялись друзья Ивана Лукича. — Как он отомстит? Каким таким образом?» — «А очень просто, — спокойно отвечал Кузьма Антонович. — У Ивана цель одна — взбаламутить наших людей, раздразнить своими красивыми прожектами, поманить, как дитя цацкой, а после этого уехать — пусть батько сам расхлебывает…»
От тех же обиженных и обозленных приверженцев Шустова исходили и совсем уже смешные слухи, которые, как говорится, не лезли ни в какие ворота. Так, позавчера в Журавлях стало известно, будто Иван явился в кабинет отца и, бледнея и не говоря ни слова, взял Ивана Лукича за грудки, тряхнул и с хрипотой в голосе сказал: «Ну, папаша, вот и пришла пора нам поквитаться…» Встреча эта могла бы кончиться дракой, и кто на этот раз вышел бы победителем, сказать трудно. Подоспел, к счастью, Закамышный и выручил из беды своего друга… Более того, ходили слухи и о том, будто Иван собирался пробыть в Журавлях недели полторы, пока и в Журавлях и в соседних селах узнают, какое важное дело начинается в «Гвардейце». Когда же друзья Ивана Лукича начнут поздравлять его и восторгаться им, Иван незаметно ночью переедет в «Россию» к Илье Игнатенкову и свой проект будет составлять не для Журавлей, а для Ново-Троицкого и этим окончательно посрамит своего незадачливого родителя. К этому прибавлялся и такой немаловажный факт. Будто бы Илья Игнатенков, не теряя времени, тайно приезжал к Ивану и они почти до утра беседовали…
Ох, эти слухи! Как же быстро они возникают, и, кажется, из ничего, а люди верят им, ловят их, радуются или огорчаются… Вот один из самых свежих. Вчера в Куркуле случилось несчастье: примерный бригадир-коммунист Егор Подставкин избил свою молодую жену, комсомолку. Утром следующего дня об этом узнали Журавли; и в поле и в селе только и говорилось, что о драке в Куркуле. Этот печальный факт в жизни куркуль-ских молодоженов недруги Ивана Лукича поспешили использовать против Ивана Лукича и его сына. Начал все тот же острый на язык Кузьма Антонович. «Ну вот, пусть Иваны Книги порадуются! — воскликнул он, когда к нему на пасеку приехал с этой вестью водовоз, шурин Шустова. — Получается точно так, как я и предсказывал: сперва начнутся драки в семьях, и они уже начались, а потом развернутся бои на собраниях. Драка в Куркуле только цветики, а настоящие ягодки ещё впереди. И в этом-то и есть главная цель Ивана-младшего, и он эту свою цель начинает успешно достигать…» Далее недруги Ивана Лукича рассуждали так: если вдуматься, в чем же суть той причины которая заставила Подставкина, человека неглупого и выдержанного, вдруг поднять руку на свою любимую жену? А причина кроется в том дурацком новшестве, которое затеяли два Ивана… Посудите сами. Всем известно, что Егор Подставкин и примерный бригадир, и по натуре человек смирный, тихий, и жену свою он так любит, что не только бить её, а и слово грубое не мог ей сказать. Известно также, что именно для своей Маруси, ещё не женившись на ней, но любя её страстно и думая о её счастье, Егор построил дом. Всякому известно, каких трудов Егору стоило это строительство, но он не испугался, не отступил, и дом получился как игрушка, жить бы в нем молодоженам и радоваться. Но не пришлось ни пожить, ни порадоваться… Приехал, как уверяли шустовцы, к Егору Иван Лукич, обошел вокруг дома, а потом отвел бригадира в сторонку, чтобы Маруся не слышала, и сказал: «Напрасно, Егор, старался. Дом твой надо ломать и переносить в Журавли, потому что по генеральному плану хуторов не будет, а будет одно
Были, разумеется, разговоры о сыне Ивана Лукича и о его новшестве и спокойные, так сказать, нейтральные — без белил и без очернения… Вот по дороге из Журавлей в Птичье идут наши знакомые хуторяне Игнат Антонов и Антон Игнатов. С января месяца они ходят в Журавли, чтобы получить участки для застройки, и все безуспешно. И на этот раз хождение было напрасное: и председатель Журавлинского Совета и Иван Лукич Книга уехали в район на совещание. Настроение у наших путников было невеселое, и двигались они неторопливо.
— Антон, — сказал Игнат, — надо нам прекратить эти наши хождения.
— Почему ты кинулся в такую панику? — спросил Антон. — Раз начали, то надо действовать до конца… Люди строятся, и нам надо крышу над головой натягивать.
— Да на какой ляд нужна будет тебе та крыша?
— А что такое? Ты кажи толком…
— А то, Антон, что скоро ни тебе, ни мне своя крыша не потребуется, будем жить в казенных квартирах… Так что зачем же нам тратиться и силы надрывать, когда о нас государство похлопочет?
— Кто тебе об этом поведал?
— Все так говорят… Приехал сын Ивана Лукича, а мой зять Леонид работает трактористом в бригаде Григория Книги. И тот Григорий, слышишь, Антон, все рассказал Леониду… Сын Ивана Лукича, оказывается, заявился сюда неспроста, а для того, чтобы переделать Журавли, а жураз-линские хутора стереть с лица земли. Все будет строиться заново. Так что, Антон, мы малость опоздали обзаводиться новыми домишками. Да оно и лучше, что опоздали, за нас колхоз подумает. Ни тебе забот, ни тебе хлопот — переезжай в готовую квартиру и живи себе на здоровье… По рассказам моего зятя Леонида, всех нас в скором времени ждет сильно красивая жизнь. Так что, Антон, есть нам прямая выгода забыть про свои постройки и прекратить всякие хлопоты с сегодняшнего дня.
— Н-да, — только и мог молвить Антон. Друзья умолкли и так крепко задумались, что уже до самого Птичьего не сказали друг другу ни слова.
Или вот разговор двух женщин — Екатерины Узоеовой и Ефросиньи Мельниковой. В тот час, когда за Егорлыком всходило солнце, Екатерина и Ефросинья пришли по воду и на том берегу увидели сына Ивана Лукича. Он сидел, согнувшись, и что-то рисовал, положив бумагу на колено. Женщины поставили ведра, опустили к ногам коромысла…
— Уже сидит, — многозначительно сказала Ефросинья. — Ну, Катя, кажись, нам надо заранее попрощаться с коромыслами…
— Это почему же так? — спросила Екатерина. — Прощаются с людьми, а с коромыслами как же?
— Разве ты ничего не слыхала? — удивилась Ефросинья. — Как же ты так живешь на свете?.. Погляди на сына Ивана Лукича. Ни свет ни заря, а он уже сидит тут и все что-то рисует, и ты думаешь, почему ему не спится и почему он тут сидит? Ищет глазами, примеривается, с какой стороны лучше подобраться до наших жилищ… Мне сама Василиса сказывала, и я тебе поведаю по секрету. её сын Иван нагляделся в городах, как там хорошо люди живут, приехал и говорит: Журавли надо переделывать. Так что скоро начнется такое строительство, что и словами передать нельзя, а через время, Катя, мы будем жить, как в раю: и квартиры, как в городе, и вода тут же, в кранах, и все такое…
— Скорее бы, — вздохнула Екатерина. — Это же для нас, для баб, какое было бы счастье! Жили бы, говоришь, как в раю?
— Чего ты так обрадовалась?
— Да как же не радоваться? — глядя на Ивана, мечтательно сказала Екатерина. — Помню, мои родители, старые люди, все собирались пожить в раю на том свете, а нам, выходит, доведется испробовать той райской жизни и на этом свете? Дай-то бог!
— Бог тут, Катя, ни при чем…
XXIII
Слухи и разговорыбыли самые разные. Дохо дили они, разумеется, и до Ивана Лукича, но он не удивлялся и не злился. Озадачила и опеча лила Ивана Лукича лишь драка в Куркуле. Он узнал об этом в степи от бригадира Лысакова, ко торый только что вернулся из Куркуля. Иван Лу кич торопился в Грушовку: вызывал Скуратов — и сам не смог побывать у Подставкина. «Неужели это правда? — думал Иван Лукич, направляясь по проселочной дороге в Грушовку. — Мой лучший бригадир-три и натворил таких дел? Ить это же позор на весь район… Уборка на носу, а тут, можно считать, вышел из строя бригадир самой передовой и самой крупной бригады… А может, это выдумка, может, опять кто-то пустил вредный слух? Может, тут опять проделки Шустова? Ну, ничего, я дознаюсь, я до всего дознаюсь».