Сыны Амарны
Шрифт:
– Я ее там не оставлю! – буркнул Джонс, но без приказа дальше не двинулся.
Я проигнорировал его реплику:
– Готов?
При всем желании, больше чем вдвоем мы здесь не протиснемся. И это, в общем-то, хорошо. Если на нас "попрут", то тоже только по двое.
Сержант кивнул, стискивая рукоять "Мясника".
– Ну, пошли, – скомандовал я.
И мы одновременно резко шагнули, ожидая "хлопка" сервомоторов за спиной… Но его не последовало. И это, если честно, вызвало легкую тревогу.
Судя по всему, нас не собираются разделять. "Убрали" только "Берсерка".
Я оглянулся на ожидающих "Псов" и мотнул головой:
– Медленно и осторожно.
***
Девчушка, услышав голос, резко обернулась, и, озираясь по сторонам, отступила; "Берсерк" спиной уперся в шлюз.
– Не бойся, – вновь раздалось в коммуникаторе. – Тебе ничего не угрожает. Моргни, если слышишь.
Голубые глазенки "хлопнули", раз, другой, продолжая "ощупывать" голые, бетонные стены.
– Вот и славно. Меня зовут Виктор, – представился голос. – Я помогу. Иди вперед.
***
Коридор тянулся прямой, словно "прыжок" с "трамплина". И точно так же, терялся в бесконечности и неизвестности. Люминесцента не хватало, чтобы развеять сумрак, царящий в двухстах метрах впереди. Как и позади – лифт давно скрылся из поля зрения. Создавалось впечатление, что стены "сходятся", и пытаются нас нагнать, чтобы раздавить.
Через каждые пятьдесят метров в стене виднелись утопленные переборки, способные наглухо заблокировать коридор. Но все они оставались неподвижны, и мы перестали обращать на них внимание. А вот шлюзы, способные вывести нас в соседние помещения, наоборот, вызывали повышенный интерес. Особенно правые – у них Джонс оказывался первым, прикладывал ладонь к панели, гневно бил кулаком по стали, и отступал, ожидая, когда попробую я. Но панель точно так же отзывалась "каркающим" сигналом. Мрачный Джонс очередной раз выдавал ругательство, и мы двигались дальше.
На протяжении всего пути я не заметил ни одной камеры, но чувство, что за нами пристально наблюдают, не покидало. И с каждым шагом становилось лишь отчетливее. Я непроизвольно начал коситься на полосы под потолком, что тянулись вдоль всего коридора. "Видимо, сканер", – решил я. И эта догадка лишь усугубила давление, что и без того скребло между лопаток.
– Ну, наконец-то! – встрепенулся Джонс, завидев, что стены впереди "расступаются".
Стены, и впрямь, стали "расходиться" в стороны, открывая взору конец коридора. Но меня это не обрадовало. Слишком уж долго и безнаказанно мы углублялись в "берлогу", чтобы обнаружить ее пустой. Где-то должен быть "медведь"…
Коридор закончился шлюзом. Судя по виду, точно таким же, как и остальные встреченные на пути. Панель рядом активно "моргала" огоньками, но не успел я коснуться, как сервоприводы фыркнули, и переборка "отскочила" в сторону. Единственное, что я успел понять за те доли секунды, которые потребовались подсознанию, чтобы бросить тело вперед – в "берлоге" очень светло! Светло настолько, что "ослеп" я раньше, чем прыгнул, падая и перекатываясь
Но обстрела не последовало. И раз мои "броневики" не открыли сходу огонь, опасность, если и есть, то не существенна и лишь номинальна.
– Капитан, – поприветствовал меня хриплый, незнакомый голос, – Проходите, мы заждались.
***
– Входи, не бойся, – мягко произнес голос в коммуникаторе "Берсерка".
Девочка повиновалась. А какой, собственно, выбор? Коль уж пошла, идти до конца. Не то, чтобы голос вызывал доверие, но… недоверия тоже не вызывал. Звучал он вежливо, и даже заботливо. И все же, несколько странно. Отстраненно, что ли. Словно без эмоций, без заинтересованности. Но все-таки искренне. Она сразу поверила, когда он впервые сказал: "Тебе ничего не угрожает".
Она вошла в залитую светом комнату. Огромную комнату! Может, не настолько огромную, как космос. Но точно, самую большую, какую видела в жизни. Комната напомнила медблок "Амарны", куда сержант притащил после того, как она кинулась на капитана… Грубый он, этот сержант! Очень грубый! И жестокий! Но… Капитан еще страшнее! Титановый взгляд так и веет холодом, прямо, застывает все внутри. И еще этот ужасный шрам, будто он всегда улыбается… Она очень испугалась тогда, поняв, что Аня привела к нему в каюту. Очень боялась, когда пошли неизвестно куда. А потом… потом перестала бояться… Аня! Вот кого напомнил голос! Только мужской…
Да, очень похоже на медблок. Но очень большой! Сюда поместится сто медблоков "Амарны"!.. Ну, может, не сто… Но много!
– Проходи, не бойся, – повторил голос.
Но девочка не спешила, все еще оглядываясь с порога.
У правой стены расположились металлические столы, искрящиеся хромом и… влагой. Словно их недавно мыли. Рядом горизонтальные капсулы… Похожую она видела на "Амарне". Видела изнутри, когда сержант ее, брыкающуюся, затолкал внутрь, позволив людям в халатах нажимать кнопки…Тут же, рядом, незнакомые аппараты с кучей трубок и пульты с сотнями мерцающих лампочек. И во всю стену панели, моргающие непонятными символами и диаграммами.
А слева… Слева все куда однообразнее. Те же капсулы, но вертикальные.
Девочка двинулась по проходу – она почти привыкла к "Берсерку", но движения все равно выходили неуклюжими, дергаными. Одна капсула. Другая, третья. Все пустые. Трубки висят, капая чем-то густым, желеобразным. Решетки на полу еще влажные… Четвертая – пустая. Пятая – тоже… Между капсулами достаточно широкие проходы. А за ними – еще капсулы. И все – пустые… Нет, не все.
"Берсерк" неловко повернул, зацепив какой-то шланг плечом. Тот натянулся и лопнул, густое "желе" оставило на графите кляксу. Но девчушка даже не заметила этого: сервоприводы не встретили сопротивления и не ощутили нагрузки. Она, как могла, тянула шею, стараясь выглянуть над краем дыхательной маски. Но в "запененной" броне и пошевелиться-то сложно – совсем не так, как тогда, в космосе с капитаном…