Сыщик-убийца
Шрифт:
— Гром и молния! — прошептал Ландри, стиснув зубы. — Не говори мне о Жане Жеди!
— Это почему?
— Потому что он Иуда, которому я разобью голову при первой встрече. Разве ты не понимаешь, что он продал нас полиции?
— Полно! Разве это нормально?
— Он опоздал на свидание…
— Нет, нет! От этого до предательства еще далеко, и я считаю его неспособным продать своих товарищей.
— Э! Дуралей! Он был способен на все, чтобы сделать дело один!
—
— Какие глупости! Разве ты не помнишь, что комиссар сказал мне: «Я ищу именно вас». Кто же, как не Жеди, мог ему сказать, что я буду в «Серебряной бочке».
— У тебя сделали обыск, нашли часы, тебя узнали — вот и все. Это кажется мне очень просто.
— Всякий может думать по-своему. Я же уверен, что Жан Жеди нарочно навел на нас, чтобы ни с кем не делиться сокровищем с улицы Берлин. Но даю тебе слово, что это не принесет ему счастья.
— Ты хочешь устроить что-нибудь против него? — с беспокойством спросил нотариус.
— Положись на меня.
— Ты хочешь на него донести?
— Почему же нет?
— Ты с ума сошел! Заговорив про дело на улице Берлин, в котором ты сам принимал бы участие, ты рискуешь самое меньшее пятью годами тюремного заключения, а нет — так и каторжными работами.
Ландри покачал головой:
— Черт возьми! Ты, может быть, и прав.
— Конечно, я прав, — продолжал бывший нотариус. — Подумай только: если Жан Жеди ничего не украл на улице Берлин, он выйдет из дела белее снега, а тебя засадят на его место. Кажется, ясно?
— Да, конечно. Но тем не менее он должен поплатиться и поплатится.
— Каким образом?
— Ба! Стоит только подумать, и всегда что-нибудь придумаешь.
В эту минуту в залу ввели целую шайку бродяг, и все пустые места на постелях были тотчас же заняты. Ландри и Бриссон должны были закончить свой разговор.
Бывший нотариус скоро заснул, а его товарищ думал всю ночь, составляя план мщения.
Утром, когда сторожа пришли мести залу, двое приятелей возобновили прерванный разговор.
— Тебя сейчас позовут к следователю; надо уговориться заранее. Меня могут наказать только за бродяжничество и ни за что больше. Я отделаюсь одним годом. Ты не будешь говорить обо мне?
— Нет.
— Наверное?
— Будь уверен.
— Ты ничего не скажешь про дело на улице Берлин?
— Ни слова.
— Ты прощаешь Жана Жеди?
— Ни за что в жизни!
— Значит, ты донесешь на него?
— Это мое дело.
— Если хочешь остаться со мной в дружбе, то я советую тебе не заниматься им…
— Однако, черт возьми! — перебил Ландри. — Оставишь ли ты меня в покое?!
В эту минуту
Этот сторож, сделав несколько шагов, взглянул в залу и громко произнес:
— Проспер Ландье.
— Здесь, — ответил молодой человек лет восемнадцати, выходя из рядов.
— Бернар Жолье.
— Здесь.
— Клод Ландри.
— Здесь.
И сообщник нотариуса в свою очередь вышел вперед.
Все трое сейчас же были переданы на руки солдатам, которые по лабиринту коридоров и лестниц проводили их в галерею, куда выходят кабинеты следователей.
Клод Ландри шел, опустив голову, погруженный в размышления. Он готовил ответы на вопросы следователя и придумывал средство запутать Жана Жеди в свое дело.
Его позвали первым, солдаты втолкнули его в кабинет, а сами встали сзади.
Следователь сидел за столом. Около него за маленьким столиком сидел письмоводитель, который должен был вести протокол допроса.
Прежде чем начать, следователь взглянул на Ландри: у него был приличный вид, поэтому первое впечатление было благоприятным.
Затем он начал задавать обычные вопросы.
Ландри отвечал самым кротким голосом.
После неизбежных предварительных вопросов следователь наконец перешел к факту, на котором основывалось обвинение.
— Вы обвиняетесь, — сказал он, — в том, что украли шесть пар часов на выставке у часового мастера в предместье Сен-Дени. Что вы можете на это ответить?
— Я отвечу, что виноват, — прошептал Ландри, разыгрывая глубоко огорченного. — К тому же, как мог бы я отрицать, когда часы найдены у меня?
— Действительно, вот они.
— Тем не менее я осмелюсь утверждать, что гораздо меньше виновен, чем это кажется.
Следователь привскочил.
— Меньше виновны, чем кажется? — повторил он, глядя ему в лицо. — Эта претензия по меньшей мере странна. Вас видели в ту минуту, когда вы воровали, а после этого нашли в вашем чемодане украденные вещи.
— Я был не один, господин следователь. Я только смотрел, как другой воровал, но лично не брал ничего.
— Полноте, ваша внешность описана совершенно верно.
— Да, потому что я был рядом с тем…
— С кем? С вашим сообщником?
— Да, господин следователь. Даю вам слово, что украл вещи он, я же только стоял настороже.
— И вероятно, вы будете говорить, что он отнес часы к вам?
— Точно так, господин следователь. Я взял на себя спрятать их до тех пор, пока не представится случай продать. Моя любезность погубила меня.