Сыщики в белых халатах. Следствие ведет судмедэксперт
Шрифт:
– Мы побеседовали с этим дедушкой – он оказался профессором. И он-то упомянул о том, что Очкастый в свое время покупал копию ожерелья. Все стало ясно, и мы плотно сели на хвост предприимчивому Очкарику. Вчера он с вещами хотел улететь в Москву, но мы его задержали. В присутствии понятых осмотрели вещи и изъяли у него настоящее ожерелье.
– Так он и Рихарда кинул, и дядю? – с удивлением воскликнул Калёный. – Ну делец! Недолго ему жить осталось…
Эпилог
С того 1990 года прошло восемь лет. Калёный отошел от «уголовщины» и заделался фермером. На паях с другими сельчанами
Два парня, что играли в карты с Калёным, кончили плохо. Работать они с ним не захотели, да и не умели, и через год Ивана посадили за разбой, причем срок дали приличный, а его друг Васька – пьяный замерз той же осенью. Его долго искали, но тело насквозь промерзшего мальчишки обнаружили только весной, на окраине деревни. Там он всю зиму он и пролежал.
Рихард в криминальных кругах Города к середине 90-х стал первым, главным авторитетом, но однажды утром был обнаружен в своей кровати с пулей в голове. Пистолет, из которого был сделан выстрел, лежал рядом. Все это посчитали самоубийством… Гоги исчез из Города навсегда, и о его судьбе ничего не известно, так же как и о судьбе Очкарика. По слухам, они оба уехали в независимую Грузию, но это всего лишь слухи.
Судмедэксперт Огурцов, что тогда вскрывал труп бабушки, задушенной внуком, почти не изменился – был таким же упитанным и розовощеким крепышом. Казалось, время над ним не властно. Но все эти годы нет-нет, он возвращался мыслями к тому случаю с перышком в трахее и при этом испытывал некоторое неудобство, ибо сомнения – а не ошибся ли он тогда? – периодически его посещали. И то, что комиссионная экспертиза подтвердила его выводы, как-то мало Эксперта успокаивало.
Сомнения, что его посещали: «…ошибка, какой я дурак, парня напрасно посадили…», делали временами его жизнь невыносимой. И вот в тот день начала лета 1997 года он снова вспомнил того парня, думая, где он, освободился? Сидит? Жив ли вообще? Ну, а поскольку работы было в тот день совсем немного, то Огурцов позволил себе чуточку «принять на грудь». И вот тогда-то в дверь и постучали. Вошедшего парня он узнал сразу – это и был тот самый внук, который задушил бабушку и которого он только что вспоминал. Они несколько минут молча смотрели друг на друга. Нет, Эксперт его не опасался, не боялся, просто он был – он только потом это понял – рад тому, что сейчас все разрешиться, что кончатся его сомнения…
– Ну что, Доктор, узнал?
– Узнал, проходи, садись.
– Нет, спасибо. Я свое отсидел. Лучше присяду.
Он снова помолчал и, испытующе глядя Эксперту в лицо, спросил:
– Вспоминал меня?
– Конечно, – ответил спокойно Эксперт.
Они снова помолчали, и только тогда парень, выдохнув, спокойно сказал:
– Успокойся, Доктор. Все было так, как ты и написал. Я на самом деле это сделал. Не мучай свою совесть. Это произошло случайно, хотя никогда об этом не думал и никогда не представлял, что смогу убить свою бабушку. Это произошло как-то нечаянно: она ворчала, ворчала, и я взял
Мы тогда поговорили, и он мне сказал так:
– Признание облегчает совесть, но удлиняет срок.
Вот я никогда и никому в этом не признался. Вам – первому говорю.
Они снова помолчали. Потом Эксперт достал из сейфа бутыль со спиртом и налил обоим в мензурки. Они, не чокаясь, выпили и, переведя дыхание, Эксперт спросил:
– Дальше что делать собираешься?
– Не знаю… Не решил. Дом в деревне развалился совсем. Деньги я сохранил… Так что уеду. – Потом он молча встал и, не попрощавшись, ушел.
Больше о нем никто и никогда не слышал.
Будни судмедэксперта…
Настоящие приключения начинаются с поиска не новых пейзажей, а свежих глаз.
Марсель Пруст
Судмедэксперт Дмитрий Огурцов – невысокий, крепенький и одновременно какой-то округлый, своим внешним видом удивительно соответствовал фамилии. Его и звали-то не по имени и не по отчеству, а просто – Огурец. Так звали его все, так звали везде – в больнице, в Бюро, соседи, друзья и только просто знакомые его иногда называли Дмитрий Иваныч. Однажды дошло до того, что в ходе судебного заседания судья сказал секретарю:
– Так! А где Огурец… пригласите судмедэксперта… – и зал, несмотря на накаленную обстановку, взорвался гомерическим хохотом.
А он не обижался, ибо еще в молодые годы понял – лучше не реагировать, иначе совсем задразнят.
Доктор Огурцов был типичным неторопливым флегматиком, но сейчас он заметно нервничал. Все вещи для двухсуточного проживания на природе уже были уложены в багажник старенького «Москвича», а напарника по предстоящей рыбалке все не было.
«Черт… куда же он подевался? – думал Огурец. – Ведь еще ехать пятнадцать километров до деревни, где участкового ментяру – их третьего компаньона – забирать, да потом по весьма хреновой дороге тридцатник пилить… Так и вечер пятницы впустую пройдет…»
В этот момент и подъехал на своем раздолбанном «Урале» его друг и коллега, терапевт по фамилии… Перцев! А с учетом того, что их третий друг-рыбак имел фамилию Капустин, то звали троицу весьма просто – Салат. Салатом их звали и всех вместе и иногда по отдельности: Капустный салат, салат с Перцем, а когда доктор Огурцов бывал с похмелья, то иронично говорили:
– О!.. Огуречный рассол пожаловал…
Доктора, переругиваясь, быстренько поспихали Перцевы вещи в багажник и поехали! Пятничный вечер начался.
– Слушай, Огурец, а что с выборами-то? Пойдем голосовать, или…
– Я не пойду: голосуй… не голосуй, все равно Ельцин победит, – и, подумав пару минут, закончил мысль: – Он власть ни за что не отдаст. Видел, как он на сцене выплясывал. Так шта…
Остальную дорогу до деревни они проехали молча, но дома своего компаньона, участкового милиционера Капустина, не застали. Дома вообще никого не было.