Сыскное бюро Ерожина
Шрифт:
– Ты меня совсем забыл? – Услышал профессор звонкий молодой голос.
– Нора, как хорошо, что ты позвонила. Я очень ждал твоего звонка. – Искренне обрадовался Мюллер.
– Фридрих, ты остаток недели очень занят? – Спросила Нора.
– Для тебя я свободен всегда. – Не задумываясь, признался старик.
– Давай махнем куда-нибудь. Я давно в Вильнюсе не была. Как ты на это смотришь? – Нежно предложила Нора.
– С удовольствием. Но Литва теперь свободна. Нужны заграничные формальности. – Предупредил профессор.
– Завтра
Профессор положил трубку, и широко улыбаясь, направился в ванную. Пока наливалась вода, он сделал себе массаж лица, втирая в щеки питательный французский крем, затем скинул халат и, побрызгав в теплую воду хвойным экстрактом, погрузился в душистую пену. Нежась в ванне, Фридрих Эдуардович с удивлением, заметил, что его мужская плоть, дремавшая много лет, неожиданно проснулась.
«Господи, что же она со мной делает» – Подумал он о Норе, и блаженно прикрыл глаза.
Петр Григорьевич Ерожин позвонил в квартиру Наташи Корнеевой в начале восьмого. Преоброженский рынок уже заканчивал свои торги, но букет сыщик купить успел. Дверь не открывали. Петр не договаривался с Наташей о следующей встрече, но почему-то был уверен, что девушка его ждет. Он позвонил еще два раза и уже хотел уходить, но дверь тихо раскрылась, и Петр Григорьевич увидел горбатую бабку в ночной рубахе. Он вспомнил слова Наташи, о том, что ее бабушка не совсем нормальная, и непроизвольно отступил назад.
– Заходи милый, гостем будешь. – Улыбнулась старуха, показав два уцелевших зуба.
– Мне бы Наташу повидать… – Растерялся Ерожин.
– Ты вроде, черненький был, а теперь белобрысый. Я тебя давно поджидаю. Обещал чере месяц придти, а уже год минул. – Продолжая лыбиться жуткой улыбкой, сообщила она.
– Вы о чем? – Не понял сыщик.
– Ты, милок, что? Память потерял? Мне такая работа понравилась. Плохо ли, три четыре остановки на метро проехать и пятьсот рубликов в кошелечек положимть. И картинка была не тяжелая. Я ее в одной руке донесла.
– Какая еще картинка? – Недовольно поинтересовался подполковник.
– Твоя картинка. Я ее и не разворачивала. Как ты принес, так и отдала. А пятьсот рубликов припрятала. Я на них яда куплю. Может, отравить кого придется.
– Мне бы Наташу повидать… – Повторил Ерожин, отступая от ненормальной старухи подальше. Наташину бабку он видел второй раз в жизни и никаких денег ей никогда не давал.
– Внученька тю-тю. Улетела моя голубушка.
– Куда улетела? – Переспросил Петр Григорьевич, пытаясь разобрать, то ли старая карга бредит, то ли что-то знает?
– Улетела. Она как этого дедушку убила, душа у нее не на месте. Заходи голубь. Мне давно, давно,
Ерожин пересилил отвращение и шагнул в квартиру. Старуха повела его на кухню. Рубаха на бабке была с дырами. Особенно большая дыра зияла у нее под мышкой. Ерожин старался туда не заглядывать, но сморщенную грудь старухи в прорехе этой дыры с омерзением успел зафиксировать.
– Садись голубь на табуреточку, а я чаек поставлю. – Бормотала бабка, забирая из рук Ерожина букет и пристраивая его в молочную бутылку.
– И какого деда убила Наташа? – Безразличным тоном поинтересовался сыщик.
– Известно какого. Ухажера своего Кириллу. Ох, и мучил он ее, голубушку мою. На неделе не раз в слезах прибегала. Запрется и плачет, плачет, красавица моя. Не выдержало у нее сердечко, она его и укокошила. – Шепотом сообщила старушка и отвратительно расхохоталась.
– И чему ты радуешься? – Стараясь не смотреть на нее, спросил подполковник.
– Гад он, вот и радуюсь. Я бы его сама, да стара. В руках уж силы нету. – Старуха налила в чайник воды, поставила его на плиту и зажгла газ, но не под чайником, а рядом, на соседней конфорке.
– Чем же она его укокошила? – Продолжал Ерожин поддерживать интересующую его тему.
– Топориком, раз и нет мужичка-старичка. Прямо по темечку. – Радостно сообщила бабушка Наташи.
– Откуда ты знаешь? – Спросил подполковник, едва сдерживая улыбку. Когда он услышал от бабки эту новость, в первую, секунду некоторые сомнения у него зародились. Но наблюдая за ней, он понял, что сумасшедшая старуха очень не любила Кирилла Андреевича и свои мечты, расправиться с ним, выдает за реальность:
– Так откуда, ты знаешь, что она его топором? – Повторил вопрос Ерожин.
– Как откуда!? Я же своими глазами все видела. – Удивилась бабулька.
– И где же ты это видела?
– Да здесь же, на кухне. Он вот как ты сидишь, сидел, а она взяла топорик, голубушка моя, и трах его. Вот уж я за нее порадовалась. – Прошепела старуха, достала из буфета чашку и налила Ерожину воды из холодного чайника. Петр Григорьевич встал, поблагодарил «гостеприимную» хозяйку и быстро пошел к двери.
– Голубь мой, куда же ты? Картинку не оставил. Я думала ты опять мне денежки принесешь, а ты обманул – Бормотала вслед старуха, но Ерожин уже вышел на улицу.
Что Наташа могла сегодня дежурить на автобазе, Петру Григорьевичу в голову не пришло. Усевшись в машину, он на минуту откинул голову и прикрыл глаза. Отвратительный голос сумасшедшей старухи еще скрипел в ушах. После «чаепития» с бабушкой надо было перевести дух. Подполковник даже почувствовал, что его желание увидеть Наташу, после встречи с ее бабулькой, несколько ослабло. Но Ерожин все любил доводить до конца. Он тряхнул своим белобрысым бобриком и врубил скорость.