Сытые годы
Шрифт:
И вот этот мужичонка тычет в морду гвардейцу крестиком, понимаю, что запрещает идти, понимаю и я, что вот-вот должны начаться разборки. Дистанцию я вычислил. Поправки внес. Карабин не подведет, думаю так. Но тут вижу, что офицеришко стреляет, мужичок-то падает, а какой-то из солдатиков отоваривает обуревшего благородия прикладом по его дурной головушке! Пора и мне за работу! Ловлю в прицел английского кэптэна, что тянется за револьвером, извини, нагличанен, но ты сюда приперся зазря! Нажимаю на курок… что чувствует снайпер, когда убивает человека? Как и я — отдачу от ружья! Попадаю в туловище. Бердановский патрон никакого шанса ему не дает… пора заняться и другими персонажами. Валится командир абордажников, я валю боцмана, солдатики наши тоже не теряются, а стреляют, не залпом, но уже наполовину отряд противника проредили. А гражданский оказывается не робкого десятка, палит из своего револьвера в кого-то из солдат. Не-а, такая медицина нам не нужна! Успокаиваю этого живчика
Мыс Святой Нос. Маяк (район Губы Лопское становище)
16 декабря 1889 года.
Михаил Николаевич Романов, статус непонятен
Внезапно выстрелы за дверью маяка стихли.
— Ваше Императорское Величество! — раздается через несколько секунд за дверью. — Погодите немного. Да можно выходить. Всё уже закончилось! Узнаю голос одного из солдат. Какое-то время еще раздумываю, выходить или нет.
— Погодьте, вашвеличество! Кто-то сюда идёт непонятный. Пока спрячьтесь. Ага… Робята! Слева смотри!
— Справа смотри! — слышу кто-то кричит в ответ. Что там за хрень творится?
Что хорошо на площадке маяка, так то, что оттуда далеко видно. Бинокль у меня театральный. Но благодаря оному я все-таки рассмотрел, что там происходило. А в море британская шхуна шла наперерез какому-то кораблику с необычным стягом на мачте. Вижу, как обмениваются сигналами, что-то мне не нравится это. Слышал я, как один из британских офицеров хвастался, что они получили хорошую добычу с какой-то шхуны, которую перехватили в море и пустили со всем экипажем на корм рыбам. Вот и этих, скорее всего, китобоев ждёт такая судьба. А если это китобой да идет с китовым усом да ворванью… Не пропустят лимонники такой приз! Ах ты ж… Слишком они уже близко подходят друг к другу. А наглы уже и призовую партию на палубе собрали, точно, типа досмотра устроят! И тут как что-то рявкнет! Вижу, как дымный след прямо в борт бритишей устремляется, а еще через мгновение тот расцветает взрывом и борт проломан к чертовой бабушке! А тут еще и пушченки с нашей шхуны огрызнулись, сметая всех, кто еще стоял на ногах, с палубы. Картечь, скорее всего!
А снизу крик «Ура!»
— Кто такие будете? Чего надо?
— Порученец по особым делам соправителя Российской империи Александра Михайловича, полковник Полковников.
— А чего так странно одеты? Ась? — недоверчивый голос одного из моих охранников продолжает расспрос. Я же пока что выходить не спешу, ибо не вижу, какая обстановка вне стен маяка.
— Одеты как следует, чтобы незаметно вам помочь да врага упокоить. Трое на моей совести.
— Ну да те…
— Вот… приказ Александра Михайловича найти государя- императора михаила Николаевича и в целости и сохранности доставить в столицу.
— Ну не скажу я…
— Я зато скажу! — голос властный, приказы отдавать привык. — сам поговорю с государем. Входить не буду. Но слово секретное скажу. Он сам выйдет.
— Да ну? Попробуйте, ваше высокоблагородие… — да, никакого доверия к словам непонятного полковника я не чувствую. И это хорошо.
— Скажите, тут продается славянский шкаф?
Услышал я пароль, известный только Академику. Ладно. Выхожу. Меня встречает крепко сбитый мужчина с грубыми чертами лица в самом натуральном маскхалате. В руке он держит карабин и при этом усмехается в усы. Солдатики стоят по команде смирно. Неподалеку под дулами винтовок моей русской охраны небольшая группа разоруженных британцев, возле стены маяка солдатик оказывает помощь иссушенному человеку. Напоминающему богомола, столь бледны его кожные покровы и худы конечности. С трудом узнаю в нём Иоанна Кронштадтского.
— Что с ним? — Спрашиваю у солдатика.
— Дык пуля в крест попала, что он на теле носил, ребро, наверное, сломано, но это точно сказать не могу. Похоже на то.
— А с этим что? — указываю взглядом на моего главного мучителя, гвардейского офицера Волкова.
— Дак упал он неудачно. Виском на камешек. И того! — не слишком охотно поясняет солдатик. Ну виском на камешек, так виском на камешек. И то. что какая-то подозрительная дырка в спине, значения не имеет.
— Ну что, господин полковник, по чайку да по домам? У меня еще хороший китайский чай остался, ребятушки подарили. У наших сторожевых псов выменяли на самогон.
— Ну это да, это они первым делом умеют… — заметил Полковников. Я же заметил громаду дирижабля, который заходил на швартовку, намереваясь использовать в качестве причала башню маяка.
Мыс
17 декабря 1889 года.
Офицер по особым поручениям при Его Императорском Величестве Александре Михайловиче, Полковников
Ага, чай приглашали меня пить! Тот случай! Выпили мы крепко и не чаю, а какого-то дешевого и вонючего самогону, но другого тут не было. Оказывается, это английский виски. Вот эта гадкая бурда вискарь? Мать моя женщина! Куда катится мир! Никак не могу успокоиться! В общем, мы друг другу представились. Оказывается, мой визави мою фамилию слышал, но никак не смог ассоциировать меня с личностью нашего современника. В общем, пришлось рассказать всё как есть, и почему меня сюда отправили, и что спас я жизнь Михаила Николаевича, хотя имел совершенно другой приказ и намерения. И то, что тут делаю… застрял я надолго, точнее, что навсегда. А такой серьезный разговор, он только под что-то крепко-спиртное и возможен. Заснуть? Никому не удалось, а вот поутру начались и проблемы. Сначала прибежал капитан-лейтенант Чкалов и сообщил, что с машиной «Опыта» беда. И даже наш гениальный механик не гарантирует спокойного рейса до Архангельска, а нам надо именно туда. А еще… эти охламоны в суете сует забыли отправить молнию в радиоцентр сего городка. Чтоб им так! Если бы не обещание Академика, вот прямо сейчас сорвал бы с Чкалова его погоны временного капитан-лейтенанта и оставил бы ему сержантские лычки! Честное слово! Расслабились, господа-победители. Да, по поводу его звания, реформа, которую провел на флоте Александр Михайлович (известный мне как Академик), и которая многим флотским не понравилась, ранее гражданские, точнее, техники, врачи и прочие «вольнонаемные» из состава флота исчезли. А звания были им присвоены военно-морские. Так на кораблях появилось звание старшего лейтенанта, но, для моряков было оставлено и звание капитан-лейтенант, но оно давалось лейтенанту, который стал капитаном корабля (чаще всего малого — сторожевика, шхуны, катера) [21] . А вот при переходе даже на административную должность он становился старшим лейтенантом. В общем, такой выверт логики, который мне освоить не получилось.
21
То есть, будучи капитаном малого судна старший лейтенант получал чин капитан-лейтенант, но если переходил служить в штаб или на более крупный корабль, на обычную офицерскую должность, то становился капитан-лейтенантом. Кроме того, по образцу британцев, были введены должности временных командиров, то есть звания поднимались на один чин на время проведения той или иной операции авансом, при ее успешности временный чин становился постоянным. При неудаче шёл обратный процесс.
Отвлекся… так вот, получается, что первоначальный план эвакуировать Михаила Николаевича на дирибабле гикнулся вместе с последними каплями вискаря не буду говорить в какое место. И теперь надо было решать, как нам идти дальше. Самым логичным оказалось использовать для завершения операции шхуну «Сергей Радонежский». А что делать с «Опытом»? Оставлять его тут на приколе? Но прикол у маяка ненадежен, а сильные ветра в этой местности — правила, а не исключения. Посему не хотелось бы получить кучу проблем на ровном месте. И надо бы наше воздушное судно всё-таки куда-то отсюда убирать. Куда? А куда деть пленных? Ежели бы их перебили сразу же, так и вопросов не было бы. Вот, морячков с «Виктории» никто и не подумал спасать, потому как на седой равнине моря никто не всплыл. Но что делать с пленными морпехами? По большому счету их надо отсюда забрать, но куда? И что делать с ними я понимал, это ведь натуральный казус белли, англичане удерживали в плену государя-императора, да еще самым что ни на есть тайным образом! Всё-таки редкостный мудак этот старший сынок Михаила, Николай, который второй этого имени. Вот и приходится теперь выкручиваться! Учитывая, что к телеграфу я доберусь только в Архангельске, то надо принимать решение тут и сейчас. Да, солдатиков жалко, но никакого другого выхода я не вижу: им придется тут посторожить наших иностранных гостей, а еще нельзя же маяк оставить недействующим, значит, придется подождать смену служителя маяка.
— Доброе утро, Михаил Николаевич! Извольте собрать вещички, вскорости на «Сергее Радонежском» отплываем…
Глава одиннадцатая
Встречное настроение
«Надо каждое утро говорить себе: сегодня меня ждёт встреча с глупцом, наглецом, грубияном, мошенником.»
Москва. Кремль. Кабинет Александра Михайловича