Сытые годы
Шрифт:
Всё, игры нет! Раздраженный, одеваюсь потеплее и выхожу на улицу. Тут что-то типа длинной ночи, поэтому темно, хотя время далеко еще не позднее. Впрочем, темнота весьма относительная — много звезд дают весьма устойчивый свет. «Виктория» разводит пары. Раньше выход в море — это постановка парусов, занимало достаточно много времени, а большие корабли еще буксирами вытаскивали из бухты, и только на рейде они распускали паруса, да… были времена. Теперь же надо прогреть машину, поднять давление в системе… Не скажу, что это занимает намного меньше времени. А и держать все время шхуну в готовности тоже не дело, угля у нас столько нет. А ближайшая угольная станция с приличным топливом — Шпицберген. Ну вот, пока еще медленно «Виктория» ползет к выходу из залива, но машина набирает мощность, вот-вот дело пойдет живее, а Джимми приказывает поставить паруса, хочет воспользоваться попутным ветром. Ну что же, Годвин неплохой моряк, думаю, после этой миссии ему дадут свой корабль, сначала небольшой, как моя «Вики». Но надо же с чего-то начинать! Не всем сразу ходить на линейных левиафанах!
Хомсворт сразу же протягивает нам, господам офицерам, кисет с табаком. У него отличный крепкий турецкий табак, это вам не наша Вирджиния, блеклая гадость!
Решаю дождаться возвращения охраняемого объекта с маяка, так, на всякий случай! И тут наш док застывает, рот его раскрывается и трубка, которую он еще посасывал, падает на землю.
— Что это? — обращается он ко мне? И при этом указывает куда-то вперед. Я смотрю и понимаю, что вижу, как из-под низких облаков показывается туша какого-то гигантского летучего кита.
— Хрень Господня! — отвечаю, а сам начинаю что-то подобное вспоминать… — Это может быть большой воздушный шар, только почему он движется против ветра? Чёрт подери!
Доктор огромными прыжками понесся к нашей казарме, надо сюда тащить наших ребят, что-то всё это перестает мне нравится.
— Волкофф, давай заключенного в его домик, нечего ему делать на маяке! — фактически, даю команду совершенно растерявшемуся гвардейцу, он еще и соображает туго, это ещё надо было такого дурака найти и сюда отправить! Или у них там все такие идиоты? Не удивлюсь!
Но, кажется, что у этого полудурка какие-то проблемы! Солдатики отказываются своего командира пропустить на маяк! А док-то первым сообразил, что дело пахнет жареным. Сейчас пригонит моих парней и дело пойдет! Тут русских сначала было двадцать восемь солдат. Вот только по болезням пятнадцать из них списали на материк, отправили с оказией восвояси. Еще двое не так давно умерли, условия тут жесткие, а с их болезнями Хомсворт разбираться отказался — ему за это корона не платит. Вот если бы заболел смотритель, другое дело… Так что у меня девятнадцать морпехов против одиннадцати русских пехотинцев! Мне этого будет достаточно! Поручик орет на своих подчиненных! Он раскраснелся, как рак, вот-вот от натуги лопнет! Тут из казармы начинают выбегать русские солдатики, они все, как один, стают кордоном между офицером и маяком, и морды у них злые, а к винтовкам примкнуты штыки, и они ими на нас нацелились. Тут даже я немного сбледанул [18] , простите за это просторечное выражение. Стоять против такого ряда острых кольев и быть ими проткнутыми совсем не та смерть, которой бы мне хотелось умереть: больно и ничего героического! Кажется, это называется русский бунт! Крики! Ор! Никогда еще не видел поручика таким возбужденным, но только его подчиненные сохраняют каменное спокойствие!
18
Англичанин применил выражение shitting my pants? Более точно было бы сказать «наложил в штаны», ну тут автору виднее…
И тут происходит нечто непонятное! Прямо перед маяком появляется невысокий худой человек в странных одеждах, с большим крестом на цепи, борода его клочковата, и он босой, без обуви! На таком холоде и на таком ветру! Ибо его одежда слишком тонкая, чтобы дать надежную защиту телу от мороза! Он что-тот говорит на своем варварском языке, солдатики один за другим подходят к нему, получают благословение (почти как у нас, в доброй англиканской церкви) и стают обратно в строй. И опять шеренга штыков против нас с поручиком. И тут всё понеслось с невиданной скоростью! Этому бы мерзавцу чуть позже начать активные действия! Я краем глаза заметил приближающиеся красные мундиры [19] . Пара минут всего! Но Волкофф выхватил револьвер и выстрелил прямо в священника (ибо никем иным этот странный человек оказаться не мог). Тот упал, кто-то из солдат бросился к нему, а кто-то отоварил прикладом по голове своего офицера! Ну что же, прекрасно! Мы разберемся со всеми! У меня точные инструкции: в случае бунта заключенный выжить не должен!
19
Традиционная одежда английских морпехов.
Я выхватываю свой револьвер, чтобы отдать своим молодцам команду атаковать… и мир затягивает непроглядной чернотой.
Глава десятая
В жизни всегда должно быть место чуду
Чудеса делаются своими руками.
Мыс Святой Нос. Маяк (район Губы Лопское становище)
16 декабря 1889 года.
Офицер
Если эту операцию не включит во все учебники военного дела (хотя бы военно-диверсионного), то я испанская принцесса! Это не менее круто получилось, чем освобождение диверсантами Отто Скорцени дуче Муссолини в Италии или штурм дворца Амина в Афганистане! Я даже немного горжусь собой! Но только немного. Кто знает, как бы развернулись события, если бы не этот странный человек, которого все тут знают как Иоанн Кронштадтский. Нет, порывшись в глубинах собственной памяти я сумел выудить оттуда, что кто-то такой в это время был и даже имел какое-то влияние на события в религиозной жизни России. Но где я, и где религиозная жизнь? Хорошо, что я попал в конец просвещенного девятнадцатого века, представляю, что сделали бы со мною хроноаборигены, попади я лет так на двести ранее, когда религия была неотъемлемой частью существования, маркером свой-чужой. В это же время путы опиума все меньше сковывали народ, особенно просвещенную ее часть. В которой в моде становился нигилизм и атеизм, главное, что на обрядовую часть жизни можно было не тратить время, самый сложный ресурс попаданца. Ибо все успеть невозможно, но даже сделать самое необходимое, когда местные товарищи двигаются со скоростью виноградных улиток — весьма проблематично.
Прошу прощения за философствования, иногда заносит. Или это так на меня сие время действует? Не пойму, да и ладно! В общем… мы заняли позиции с расчетом, чтобы надежно перекрывать с разных сторон вход на маяк. Ибо государь-ампиратор Михаил Николаевич, которого, как я знал, ранее звали совсем по-другому, находился именно на оном сооружении, что хоть и находилось на прочном каменном основании, но всё-таки было сделано из дерева, то есть, собственной прочностью, как укрытие, не сильно-то и обладало. Сбросил с рук варежки, под которыми скрывались тактические перчатки, проверил оружие, когда заметил, что на объекте началось движение. Бритиши зашевелились, как вши на лобке, попав на прожарку. От их резиденции (точнее, казармы, которая находилась на берегу бухты Лопская губа) отделилась группа мореманов, которые бросились к шхуне, разводившей пары. Насколько я понимаю, это наши искренние друзья-нагличане обнаружили наш паровичок, что пыхал к берегу потихоньку. Самым неприятным для врага оружием должен был оказаться реактивный гарпун, который нёс на себе кроме острой боевой оконечности еще и запас взрывчатки. Достаточно ли будет для того, чтобы пустить сей бриг ко дну одного-единственного выстрела? Вот этого я в точности не знал. Меня уверяли, что на деревянное корыто должно хватить. Но как оно будет? Бой покажет. Но вот только прицельная дальность этого агрегата не настолько велика, чтобы… поэтому капитану предстоит разыграть спектакль: китобой, который имеет повреждения и везет груз китового уса и амбры. Тут такое дело, амбра настолько ценная штука, что шестьдесят килограммов продукта, о которых заявит капитан нашей шхуны никто не рискнет ухайдокать и пустить на дно. Это не менее восьми-девяти тысяч английских фунтов стерлингов, очень внушительная сумма на то время [20] . И, уверен, что лимонники подпустят нашего «Сергия Радонежского» к себе, типа для проверки контрабанды. А точнее, чтобы забрать ценный груз и избавиться от экипажа. Свидетели в море никому не нужны. Кроме гарпуна было на борту судна еще и два хорошо замаскированных орудия, которые зарядили картечью: дабы расчистить палубу бритишей от излишнего экипажа.
20
В 1891 году рыбак, вытащивший из кашалота 80 кг кусок амбры продал его за 11 тысяч австралийских долларов — гигантскую сумму, которую ему хватило на всю оставшуюся жизнь.
Но пока ихний кораблик, натужно пыхтя и выпуская густые клубы пара выходил из губы, два десятка морпехов в своих ярко-красных мундирах во главе с несколькими офицерами, которые никаких, мать его, мундиров не носили, бросились к маяку. И вот это было уже более опасное дело. Вооруженные винтовками Энфилда с хорошей дальностью стрельбы и пробивной силы пули, эти молодчики могли представлять для Михаила серьезную угрозу. Впрочем, в этой толпе оказалось еще несколько человек, которых надо было убирать сразу же — скорее всего, боцман, командир абордажной команды (собственно морпехов), да какой-то или доктор, или еще какой гражданский шпак, вооруженный массивным револьвером. И никого из этой «вольной братии» я к государю подпускать не собирался. Если бы еще не ветер, на который надо обязательно делать поправку, то условия для стрельбы были бы почти идеальными. А так и пальцы морозило, и снос пули надо было учитывать.
Только тут все завертелось со страшной силой и скоростью. Дело в том, что из казармы русских солдат выскочило чуть более десятка служивых, занявших оборону у дверей маяка. Вот те раз! Неужто гарнизон вышел из-под контроля офицерского? Нет, то что бритишей наши вояки не переносят на дух после Крымской войны — так то не секрет. Англичанка итак сильно нагадила нашей державе. Но бунт? Впрочем, это только на руку нашей миссии. А тут и офицерик в форме гвардейской выскакивает. И шубы не надел, так разгорячился, и револьвером машет, и о чем-то со своими солдатиками препирается, а тут и красномундирники подбежали, только русские солдатики не спасовали, а против тонкой красной линии свою сермяжную линию выстроили. Понимаю, что надо убирать первыми командиров и боцмана лимонников. Вот только как бы так сделать, чтобы и русского офицера из игры вывести? И вот на арене появляется новое действующее лицо. Кто? Да какой-то странный мужик в рясе да босиком, да в лютый мороз и на страшном ветру! И как он тут оказался? Да хрен его знает! Вот и весь сказ. Это я потом узнал, как всё было. А случилось так, что почти на линии раздела морей, где водоворот, который кораблям обходить положено (из-за него тут и маяк поставили) с нашего «Сергея Радонежского» пассажир, именем Иоанн Кронштадтский выпал, да пошёл по воде аки посуху! Нет, никакого чуда, как я понял потом, не оказалось. Просто человек двинулся по естественной отмели, почти по колено в воде, но пошёл! Чудом было то, как он про эту отмель узнал, никогда не пребывая в этих местах, да как сумел дойти в своем рубище да босиком! По ледяной воде! Вот что есть чудо! Или я ничего в этой жизни не понимаю.