Сюнну, предки гуннов, создатели первой степной империи
Шрифт:
Вести о том, что «замиритель севера» пирует в обществе осаждавшего столицу разбойника, дошли до императора. Но Хуэй-ди доверился сановнику, который взял варвара под свое поручительство, заявив: «Разве можно, основываясь на неясных сомнениях, убивать сына шаньюя, присланного прислуживать императору, и показывать этим, что добродетели династии Цзинь невелики!» В это время умер Лю Бао, и император, проникнувшись мыслью о добродетелях Цзинь, поставил сына на место отца, сделав Лю Юаньхая вождем правой части сюннуских кочевий.
Впрочем, неизвестно, кто именно принимал эти решения: император Хуэй-ди мало что значил в собственном государстве — за него правили регенты и жена. Но и им было не до правления, потому что борьба за власть при дворе приняла угрожающие размеры: интриги и убийства перешли в прямое военное противостояние враждующих группировок. И тогда сюннуские вожди собрались и постановили:
«Ныне в роду Сыма кровные родственники истребляют друг друга, а в землях среди четырех морей царит смута, они бурлят, словно кипящая в котле вода; настало время для возрождения нашего государства и восстановления нашего наследия. (…) Лю Юаньхай превосходит талантами окружающих, а по деловым качествам возвышается надо всеми современниками, и, если бы Небо не хотело снова возвеличить шаньюя, оно никогда не породило бы этого человека».
На тайном собрании Лю Юаньхай был избран на пост великого шаньюя сюнну. Но сам он об этом еще не знал: в те дни он, забыв недавнюю верность императору, пребывал в городе Е рядом с мятежным принцем Сыма Ином — участником «смуты восьми князей». Вместе со своим новым покровителем Лю Юаньхай бился с императорскими войсками и последовательно заслужил звания «командира конного отряда», «военачальника, помогающего государству» и, наконец, «военачальника, превосходящего всех в войсках». Когда гонец принес ему тайную весть о том, что он избран великим шаньюем, Лю Юаньхай испросил позволения вернуться к своему народу, «чтобы быть похороненным в одной могиле со своими предками». Сыма Ин такого разрешения не дал (впрочем, просьба выглядела не слишком убедительно, потому что Лю Юаньхаю в то время было немногим более, если не менее пятидесяти лет). Но вскоре на мятежников, которые до сих пор успешно противостояли императорским войскам, двинулась стотысячная армия, и военачальник повторил свою просьбу — на этот раз он мотивировал ее тем, что может «убедить пять частей сюннусцев выступить на помощь государству, переживающему бедствия».
Поднебесная в те годы действительно переживала бедствия, но принц Сыма Ин, разбивший шесть императорских армий и в конце концов взявший в плен самого Сына Неба, был виновен в этих бедствиях не менее других. Однако он прельстился обещанием Лю Юаньхая обезглавить его противников и вывесить их головы на шестах. Тем более что сюннусец польстил принцу, заявив о его «исключительных заслугах перед императорским домом» и возгласив: «Живущие в землях среди четырех морей относятся к вам с благоговением, и кто не мечтает отдать за вас свою жизнь и тело!» Растроганный Сыма Ин «поставил Лю Юаньхая северным шаньюем и привлек к обсуждению военных дел при своем главном помощнике», а затем отпустил для мобилизации сюннуской армии.
Армию Лю Юаньхай действительно мобилизовал, причем очень быстро: в течение двадцати дней численность его войск возросла до 50 тысяч воинов, а вскоре была доведена до 100 тысяч. Тем временем Сыма Ин, лишившийся «военачальника, превосходящего всех в войсках», был разбит и вместе со своим пленником-императором бежал в Лоян. Узнав о бегстве своего бывшего повелителя, Лю Юаньхай сказал: «…У него действительно рабская душонка», — однако, помня о данном Сыма Ину слове, вознамерился отомстить за принца и покарать сяньбийцев,которые участвовали в разгроме его войск. Но приближенные шаньюя воспротивились такому решению. Они заявили, что само Небо «гнушается добродетелями династии Цзинь» и хочет вручить власть кочевникам, что наступило время «возродить владения, созданные шаньюями Хуханье», а для этого надо не ссориться с сяньбийцами,а, напротив, привлечь на свою сторону их и ухуанеи.
Вообще говоря, былые владения сюнну были завоеваны не шаньюями Хуханье, а Маодунем и Лаошаном, что же касается Хуханье I, равно как и Хуханье II, они, напротив, приняли вассальную зависимость от Китая. Но так или иначе, Лю Юаньхай проникся величием своей миссии. Он заявил:
«Прекрасно! Следует взяться за насыпку высокой горы или большого холма, не оставаться же небольшим холмиком! (…) У меня более ста тысяч воинов, каждый из которых может противостоять десяти цзиныдам, и, если я под барабанный бой двинусь сокрушить охваченную смутами династию Цзинь, сделаю это с легкостью, словно сломаю сухую ветку! При удаче я смогу создать государство, подобное созданному ханьским императором Гаоцзу, в худшем случае — не уступлю создателю династии Вэй. (…) К тому же я внук дома Хань, с которыми мы условились быть братьями, а когда умирает старший брат, ему наследует младший — так почему бы сейчас так не поступить! Следует пока принять [для владения] название Хань…»
Так в 304 году была создана династия Бэй-Хань (Северная Хань, позднее ее переименовали в Чжао). Лю Юаньхай вступил на престол под титулом Хань-вана и издал указ, в котором объявлял себя наследником ханьских императоров. Указ заканчивался словами:
«Ныне я недостойно выдвинут множеством благородных мужей, чтобы возродить по наследству владения, созданные тремя моими предками, но, сознавая свое неразумие, дрожу от страха, не зная, что делать. Однако выпавший [на долю династии Хань] великий позор еще не смыт, у алтаря для жертвоприношений духам Земли и злаков нет хозяина. Я вынужден, чувствуя себя так, словно во рту у меня желчь и я сижу на льду, скрепя сердце принять общее предложение».
Затем Лю Юаньхай объявил на подведомственной ему территории амнистию, провозгласил свою жену императрицей, поставил чиновников, «главного помощника», главного цензора, главного воеводу, «великого блюстителя нравов» и сделал прочие назначения «в зависимости от заслуг». Первой столицей государства стал город Цзогочэн в провинции Шаньси.
Сначала территория новой империи была невелика, но после первого года правления Лю Юаньхай стал расширять границы своего государства. Он провел несколько успешных военных операций. Кроме того, ему добровольно изъявили покорность «вождь дисцев,великий шаньюй Чжэн» и старый товарищ, мятежник Ван Ми, который располагал армией в несколько десятков тысяч человек. Примкнул к нему и Ши Лэ — сын мелкого сюннуского вождя, попавший в рабство, создавший разбойничью шайку, прибивавшийся с ней к разного рода то ли повстанцам, то ли бандитам, которые во множестве появились в Поднебесной во времена смуты, и наконец осевший со своим семитысячным войском у Лю Юаньхая. Позднее этому человеку суждено было стать могильщиком существующей династии и основать на ее обломках свою собственную — Поздняя Чжао.
Скоро под властью самозваного императора находилась уже значительная часть Северного Китая. Столицу перенесли в город Пуцзы, а потом в Пинъян. Последний переезд был совершен по совету «великого астролога» (так называлась придворная должность, вне зависимости от степени величия ее носителя), который заявил: «Вы, Ваше Величество, вознеслись, как дракон, и воспарили, подобно фениксу, поскольку неожиданно получили мандат Неба. Однако остатки династии Цзинь еще не уничтожены, и вам приходится жить в захолустье». Предсказатель обещал, что не позднее чем через три года его владыка сможет перебраться в Лоян (который в то время был столицей Цзинь); пока же он предлагал удовлетвориться Пинъяном — этот город был рекомендован, поскольку над ним появилось знамение: «багровые, благовещие пары».
«Великий астролог» оказался прав наполовину: через три года, в 311 году, войска Северной Хань действительно вошли в Лоян. Но Лю Юаньхай этого уже не увидел — он умер незадолго до взятия города {332} .
Наследовавший Лю Юаньхаю его сын Лю Хэ тоже не смог похвастаться взятием цзиньской столицы. Едва взойдя на трон, он решил во избежание смуты уничтожить всех своих братьев. Он отдал соответствующие приказы, и два его брата из четырех действительно были убиты, но один из оставшихся в живых, Лю Цун, уничтожил самого Лю Хэ и в 310 году стал императором Северной Хань {333} .