Сюрприз для двоих
Шрифт:
– Мань, постарайся побыстрее освободиться. Данька глянул не меня с нескрываемой надеждой.
– Я постараюсь, родной. Обняла его, затем Кира. Все, бегите, автобус скоро отъезжает. Легонько толкнула старшего в спину. Доберетесь, обязательно позвоните. Крикнула напоследок, развернулась и направилась к своей машине.
Стены родного офиса встретили меня видом улыбающейся подруги, приготовившей вкуснейший кофе, и утянувшей меня во двор офис-центра в беседку, в народе прозванную «курилкой». Там же меня ждал и подробный отчет о том, как я провела вчерашний день. Вот я и рассказывала, все с точностью до мелочей ибо Ленка других форм рассказа и не принимала - стыдясь посмотреть ей в глаза, когда мой напряженный рассказ перебил звук разбивающейся чашки, выпавшей из рук подруги.
– Как ты его назвала? она смотрела на меня округлившимися от удивления глазами.
– Лена, ты все правильно услышала, - я тихо пробормотала себе под нос, когда память услужливо подкинула мне очередное воспоминание.
На улице ночь, и мы стоим в подъезде, о чем-то разговариваем, шепчемся, словно прячем от окружающих наш маленький секрет, хотя и мои и Димкины родители, да и все знакомые знают, что мы встречаемся.
– Машка, я люблю тебя. Сильные руки прижимают меня к мужскому телу, а его губы совершают неспешное несмелое путешествие по моему лицу, все чаще опускаясь вниз.
Я таю в этих объятиях, как расплавленный воск, прижимаюсь к нему, словно пытаюсь слиться в единое целое.
Он подхватывает меня и усаживает на пыльный подоконник, и я уже ногами, затянутыми в модные джинсы-стрейчи , обнимаю его, будто боясь отпустить, потерять. Прижимаюсь к нему крепче руками. Я запрокидываю голову назад, когда мягкие губы опускаются мне на шейку, чуть неуверенно прокладывая дорожки из поцелуев вниз к вырезу моего топика. Его руки гуляют по моей спине так нежно и трепетно, что я уплываю, от такой неспешной ласки, в омут, теряю полную связь с окружающим миром, отдаваясь только этим ощущениям.
– Машка, что же ты делаешь со мной. Он еле слышно шепчет.
– Дима, - я выдыхаю имя любимого, когда он захватывает в плен мои губы
– Ты знаешь, как это называется? подруга громко возмущается. Мань, это клиника!!! Понимаешь? Долбанная шизофрения, мать ее!
– Ладно, - я спокойно соглашаюсь со столь кратким, но емким определением, ибо сама понимаю всю глубину той пропасти, в которую постепенно и безоговорочно падаю, и кажется, уже даже не сопротивляюсь.
– Лен, пора работать. Идем. мне сложно объяснить самой себе, почему так все произошло
Вечерние сумерки принесли немного прохлады, когда я, выпутавшись из липкой паутины работы, приехала вечером в родной двор.
– Маша! громкий окрик соседки застал меня в момент, когда я закрывала дверь машины. Маша, там это - тетя Поля запыхалась, пытаясь как можно быстрее подойти ко мне.
Я усмехнулась, оглядела пожилую соседку, вспомнив как она гоняла нас по двору, махала в нашу сторону маленьким кулачком и угрожала все время, что будет жаловаться родителям. Как же смешны были тогда ее угрозы, как смешны и наивны были мы в том нежном юношеском возрасте.
– Теть Поль, не спешите так, вам же тяжело. Я закрыла машину и пошла ей на встречу.
– Маш, там Железнов вчера к вам приезжал. Из моих резко задрожавших рук выпала связка ключей. К вам приезжал, но я сказала, что тебя с пацанами дома нету. Он и уехал.
– Спасибо, теть Поля, - я присела, чтобы поднять ключи, пытаясь скрыть нервный тремор. Спасибо, что сказали.
– Машенька, тебе плохо? Соседка смотрела на меня, не пряча сочувствия.
– Все нормально, теть Поля. Я погладила ее по плечу, - Пойду я, завтра день тяжелый. развернулась и пошла домой. Вечер переставал быть томным, опутывая меня воспоминаниями, эмоциями.
Я зашла в подъезд, растерянно оглядывая стены, выкрашенные еще в годы моей юности в какой-то нелепый голубой цвет, теперь имевшие облезлый и заунывный вид. Плечом облокотилась о косяк когда-то любимого нами пыльного подоконника, пытаясь до конца осознать сказанное все всегда - знающей соседкой. «Какого черта, Железнов? Какого черта тебе здесь было нужно?» - паникуя, мысленно орала я, пытаясь понять поступок Димы.
Сама не осознавая, ухватилась рукой за край подоконника, крепко сжав, до белых костяшек, пальцы, пытаясь заглушить вой, который вырывался из груди.
– Теть Маша, вам плохо? сзади раздался голос соседки - пятнадцатилетней Алены.
– Нет, Аленушка, все хорошо. я громко выдохнула и виновато посмотрела на девочку. Все хорошо
– Фух , как здорово!
– я весело закричала, перекрикивая рев музыки, и посмотрела на любимого. Димка, как классно здесь. Махнула рукой в сторону колеса обозрения. Спасибо, что вытащил меня сюда.
– Машка, для тебя все что угодно, - он нежно прижимает меня и целует в лоб.
– Я так давно не каталась на качелях - каруселях. С нежностью смотрю в такие родные глаза.
– Светлячок мой глупый, - Димка не выпуская меня из объятий, тащит к карусели, которая сильно раскручивается. Кресла-зонтики, при этом, распрямляются, переходя полностью в горизонтальное положение. Бежим, очередь в кассу займем, а то скоро все закроется. Он перехватывает мою ладонь и тащит к аттракциону.
Не смотря на поздний вечер Луна-парк светится разноцветными огоньками, из колонок, хаотично расставленных между каруселями, громко звучит разнообразная музыка, периодически превращаясь в полную какофонию невнятных звуков и ударов. Между аттракционами суетятся нарядно одетые люди, бегает разновозрастная малышня, снуют продавцы леденцов-петушков на палочке.
– Машка, а медведя хочешь? любимый привел меня к будке - тиру. Сейчас я тебе его подстрелю, - он подмигивает, глядя на меня, затем достает мелочь и покупает горсть пулек для ружья.
Я громко хохочу, когда любимый обиженно сопит и морщит лоб, если не попадает в мишень.
– Смешно тебе, да? Димка грозно смотрит на меня... откладывает ружье, хватает в свои крепкие объятия и начинает щекотать.
– Димка, пусти! я смеюсь еще громче, вырываясь из его сильных рук. Я не буду-у над тобой смеяться. И дергаюсь, когда его пальцы перебирают мои ребрышки, останавливаются на талии и продолжают щекотать. Мороженое-е хочу, - громко выдыхаю, когда Димка выпускает меня.