Сюрприз (киносценарий)
Шрифт:
В тот день Роман возился во дворе с одним из клиентов. Весь двор Романа был увешан уникальными полотнами в духе Рембрандта. Уникальность их заключалась, конечно, не в художественной ценности работ, с этой точки зрения они ничего из себя не представляли, да и не могли представлять, ибо сляпаны были еще лет тридцать назад Сардионом. Своеобразие полотнищ было в том, что в тех местах, где должны были красоваться головы персонажей, зияли дыры. Трюк заключался в том, что любой желающий мог просунуть в пустоту полотнища голову и сфотографироваться, скажем, в компании древнегреческих
— Семья здорова? — спросил он.
В ответ донеслось какое-то нескладное мычание, которое должно было означать согласие.
— С работы, может, выгнали? — спросил Роман.
Очередное мычание явно должно было обозначать отрицание.
— Может, жена того…
Мычание переросло в рычание.
— Ну, тогда улыбнись! — взмолился Роман. — Ну, еще! Еще!.. Вот так! Потерпи!
Роман бросился к своему огромному фотоаппарату на мощной треноге, который достался ему в наследство от деда, но, не успел он просунуть голову под бархатное покрывало, и произнести волшебное «Снимаю!», как лицо клиента вновь приняло архисерьезное выражение.
— Ну, как с тобой работать?! — завопил в отчаянии Роман. — Всю душу ты мне вымотал! Что мне с тобой делать?! Ты мне так всех клиентов отобьешь! Покойники больше улыбаются! С таким лицом только в огород, вместо пугала!..
Зашедшие во двор Бола, Сардион, Мехти и Беса застали Романа в творческом экстазе. Увидев друзей, Роман облегченно вздохнул, и даже перекрестился.
— Все! — рявкнул он. — Приходи завтра!
Клиент уныло кивнул, выбрался из-за задника, и то место, которое принято считать талией, у него было минимум в два раза шире плеч, и он поплелся к воротам, но пройдя половину расстояния, клиент оглянулся и что-то хотел сказать, однако Роман не дал ему и рта раскрыть:
— Завтра, завтра и только завтра!
Из груди клиента исторглась очередная волна мычания, что могло означать на этот раз только полное согласие.
Когда клиент ушел, Сардион загадочно изрек:
— А мы к тебе.
Поняв фразу, как призыв к очередному застолью, Роман просиял, вдохновенно потер руки и запел, но постепенно сник, потому что до него дошел смысл следом сказанной Сардионом второй фразы:
— Бола дом ремонтировать надо.
Наступила пауза. Лицо Романа, обманутого в лучших ожиданиях, из напряженно-вытянутого постепенно заполнялось смыслом, и он наконец произнес:
— Пойду, переоденусь.
Когда Роман, переодевшись, вернулся во двор, Сардион предложил:
— Слушайте, если уж мы все здесь собрались, давайте сфотографируемся хоть один раз! На память!
Все дружно поддержали идею.
— Хорошо, — согласился Роман. — Только на фоне гор!
Роман указал на один из своих задников с нагромождением скалистых хребтов, ледников, водопадов, альпийских лугов, озер, рек, сбившихся в одну кучу туров, медведей, кабанов.
— А почему здесь? — спросил Сардион. — Давай под деревом.
— Нет-нет, — возразил Роман, — эти горы — лучший мой задник!
— А зачем задник, когда вот настоящие горы, — сказал Беса.
— Что ты понимаешь в искусстве? — Роман чуть не убил бедного малыша вопросом. Он готов был прочитать несмышленышу целую лекцию, и не одну, чтобы просветить его относительно расхождений между реальностью и фантазией художника, способной оторвать человека от обыденности жизни, придать ей новый смысл, но передумал, только махнул рукой и, включив автоматический затвор, поспешил к друзьям, которые расположились уже на скамейках, расставленных перед поразительным по нелепости задником. Выражения лиц у всех были весьма лукавыми. Особенно у Беса, который пристроил к голове Мехти «рожки».
7
Машина вновь карабкалась по узким улочкам горного села.
— И куда он мог деваться? Как сквозь землю провалился, — продолжал разговор Сардион.
Машина обогнула полуразрушенную сторожевую башню и друзья сразу увидели сельского милиционера, который расположился у основания башни и щелкал семечки.
— Подъедем-ка к Симону, может, он знает, где Камал, — предложил Роман.
Машина повернула к башне и остановилась, но Сардион не стал глушить мотор, а Бола крикнул, не выходя из машины:
— День добрый, Симон!
— Здрасьте — нехотя отозвался милиционер.
— Ты не знаешь, где Камал? — спросил Бола.
— Знаю, — ответил милиционер.
— И где? — спросил Бола.
— На месте, — ухмыльнулся милиционер.
— На каком месте? Скажешь, наконец?! — вставил Роман.
Милиционер молча ткнул пальцем назад и вверх. Только теперь друзья разглядели в зарешеченной бойнице башни голову Камала. Камал свирепо смотрел на милиционера. Голова его явно застряла между прутьями решетки.
— Что ты там делаешь? — удивление Сардиона было искренним.
— Отдыхаю, — зло отозвался Камал.
— Бежать он хотел, — пояснил милиционер. — Сюда голову просунул, а обратно — никак.
— А что он сделал? — спросил Роман.
— Оскорбил родную сестру начальника. Действием!
— Это семейное дело! — крикнул сверху Камал. — Его сестра уже десять лет моя жена!
Друзья переглянулись.
— Не бери грех на душу, Симон, отпусти, — попросил Роман.
— Приказ, — пожал плечами милиционер.
8
Машина вновь катила по сельским улицам.
Сидевшие перед домом женщины, заметив машину и ее пассажиров, заговорили разом и наперебой:
— Никак Бола к новой жене свататься едет!
— И даже сына прихватил!
— Утром только разошлись!
— Нет больше мужчин!
— Только на кладбище!
— Бесстыдники!
9
А друзья, между тем, были озабочены своими проблемами.
— Ничего плохого не скажу про Фаризат, но достались нам с тобой сестры, Бола, — скулил Камал. — Моя ведет себя так, будто она хозяин дома, а не я! Вот если бы ты в свое время женился на Розе, то и я бы, может, не ошибся!