Сюрприз на День Чудес
Шрифт:
– Ну? – спросила Эмми.
– Вкусно, – призналась мама и доела сэндвич до конца.
Тем временем Эмми положила цветочному воробышку листик салата.
– На нём кетчуп, – проворчал Перегрин де Пеллегрин, невероятно привередливый во вс"eм, что касалось еды.
Эмми достала из холодильника свежий лист салата.
– Это биопродукт? – поинтересовалась птичка.
– Пипс, просто съешь, и вс"e! – не выдержала мама.
Поклёвывая салатный лист, птица не отрываясь смотрела на Эмми. Крошечные шарики на кончиках антенн загорелись. Эмми по опыту знала, что это не к добру. Она опустила
Птичка склонила голову набок.
– Эмми, ты нарушила наш уговор, – разоблачил Пипс Эмми. – Вчера мы долго об этом разговаривали. Не нужно загадывать желания. Тем более такие.
Эмми пожала плечами. Нелегко было иметь дело с волшебным существом, умеющим видеть сквозь стены.
Мама навострила уши:
– Что за уговор?
– Это наши с Эмми дела, – ответил Пипс.
– Перегрин, немедленно объясни, в ч"eм дело!
Птичка вздохнула:
– Пожалуйста, не ругайся. Эмми обещала больше не рисовать волшебное существо, которое ей хотелось бы получить. Но… кто-нибудь из вас заходил в её комнату?
Эмми с кислым лицом посмотрела на птичку. Маленькая пискливая привереда! Не успела она возразить, как все члены семьи Брикс ринулись в е"e комнату.
На двери уже давно висела табличка с надписью «СТОП! ВХОД СТРОГО ВОСПРЕЩЁН». Однако мама открыла дверь, и все стали протискиваться в комнатушку Эмми. Хэнк туда не влез и просунул только голову.
– С ума сойти! – воскликнула Майке.
Все стены в комнате Эмми были увешаны картинками, потому что вот уже несколько недель девочка только тем и занималась, что рисовала единорогов. Поначалу существа выходили довольно-таки кособокими: то слишком толстыми, то слишком длинными, то чересчур уродливыми. А ведь на самом деле единороги не были ни толстыми, ни длинными, ни кособокими. Они были великолепными. Волшебными. Чудесными. Ни больше ни меньше – самыми расчудесными волшебными существами в целом мире.
Эмми вс"e рисовала и рисовала, и единороги получались вс"e лучше. Стройные ноги, изящное туловище, золотой витой рог, волнистая грива, приветливая мордочка. Таким будет и он, е"e единорог. Помимо своих рисунков она развесила фотографии из журналов. Были тут и единороги из пластилина. Из ракушек. И мыло в форме единорога. Ночной столик Эмми был завален книгами о единорогах. Ещё она мастерила рога и привязывала их к мягким игрушкам и даже к своей кукле Лиззи. Над всем этим красовалась растяжка с надписью «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, ЕДИНОРОГ!».
Вся семья уселась на кровать Эмми. Все молчали, что было довольно необычно.
– Единорог? – спустя некоторое время спросила мама.
Эмми кивнула, теребя рукав свитера.
– Так дело не пойд"eт! – возмутилась мама. – Никаких единорогов, драконов, никакого змея, никакого Пегаса! Мне хватает и одного крупного волшебного существа. – Она покосилась на Хэнка, не влезающего в комнату.
Генрих Брикс привл"eк дочь к себе:
– Милая, единорога ты не получишь. Единороги чрезвычайно редки. В нашей семье у всех простые волшебные существа.
– У тебя дракон, – напомнила Эмми.
Хэнк положил голову девочке на колени, и она стала е"e гладить. Люди, у которых нет дракона, часто полагают, что кожа дракона грубая на ощупь. Это не так. Кожа Хэнка была т"eплой и мягкой.
– Половина
Хэнк кашлянул, и из его пасти непроизвольно вырвалось облачко дыма.
– Ты, конечно, особенный, – спохватился папа.
– Может быть, ты получишь тортиковую зайчиху, как у бабушки, – сказала мама.
– Бабушкина тортиковая зайчиха скучная, – нахмурилась Эмми.
– Зато е"e творожный пудинг – настоящая бомба, – пробормотал Хэнк.
– Или сидячего лягуха, как у дедушки, – предположил папа.
Эмми посмотрела на своих родных. Неужели они не понимают, насколько важно е"e желание?
– Мне нужен единорог, – сказала она. – В школе единорогов любят больше всего. А значит…
– …Значит, и тебя тоже полюбят, – договорила за не"e мама. – Думаешь, тогда тебя перестанут травить? – Она и е"e цветочный воробышек с тревогой смотрели на Эмми.
– Не произноси это дурацкое слово! – возмутилась Эмми. Мама порой его употребляла, как и учительница, но Эмми этого терпеть не могла. Оно было таким… плохим. И таким жалким.
Папа обнял Эмми:
– Я понимаю тебя, милая. Но единорог – это нечто особенное. А мы обычная семья. У нас не бывает особенных волшебных существ.
– И меня вы особенной не считаете? – гневно спросила Эмми.
Родители принялись наперебой твердить, что Эмми, конечно, особенная и неповторимая. Перегрин де Пеллегрин возвестил, что каждое живое существо – особенное, и принялся, по своему обыкновению, разглагольствовать о любви во всём мире. При этом он каждому воткнул в волосы по цветку подсолнуха, что на папе и Хэнке смотрелось особенно комично.
– И вс"e-таки, – сказала мама. – Единорога ты не получишь.
Эмми больше не могла находиться в этой семье, которая никак не хотела ей поверить. Она вскочила с места.
– Но мне приснился единорог! – воскликнула она.
В комнатушке повисла гробовая тишина.
– Когда? – с трудом выдавила мама.
– Сегодня ночью.
– Классно! – воскликнула Майке. – То, что снится за три дня до Дня Чудес, непременно исполнится.
Эмми начала пересказывать свой сон, и все, не отрываясь, смотрели на не"e. Она упомянула о роге, сияющем и витом. О добрых глазах. И о голосе, который пообещал ей во сне: «Эмми, скоро я буду у тебя».
– Ну, если так… – заикаясь и качая головой, проговорил папа. – Тогда наша Эмми действительно получит единорога.
Фите принялся восторженно скакать на кровати. Мекси сочинила песню под названием «У единорога Эмми рог не сзади, а спереди».
Мама вскочила на ноги.
– Единорог огромный! Где он будет жить? – с паникой в голосе спросила она.
Об этом Эмми уже размышляла и знала, что для единорога е"e комната слишком мала. Точнее говоря, это была самая маленькая комната в квартире. Эмми она нравилась: здесь были обои в цветочек и двухъярусная кровать. Но где, простите, будет спать единорог? На книжной полке? В кроватке для кукол?