Сюрреалистическая любовь
Шрифт:
И самое чудесное состояло в том, что в те дни, когда Цветаева писала Рильке слова: «В тебя! Не быть – Умереть!» - она работала над поэмой «Попытка комнаты», обращенной, летящей к нему (но, конечно, и к Пастернаку тоже), которую датировала 6 июня. В этой поэме цветаевский стих обрел то высокое косноязычие, невнятицу, в чем её будут потом упрекать многие. Её героиня как бы растворяется в разряженном пространстве лирики, ином – положительном – измерении. Свидание поэтов, о котором речь в поэме, происходит не в «косном», измеренном мире.
Стены косности сочтены
До меня. Но – заскок? Случайность? –
Я
За четвертую не ручаюсь.
Четвертая стена мнится автору спиной музыканта за роялем, письменным столом, стеною Чека (расстрелы на рассвете) и ещё многим; между тем её просто нет:
Три стены, потолок и пол.
Всё, как будто? Теперь – являйся!
ВОСКРЕШЕНИЕ
Проснувшись рано утром, В.И. бегом направился к зеркалу. Да, именно бегом. Ему снился длинный сон, в котором его украли из мавзолея и воскресили.
Так и случилось, в современной лаборатории, это чудо вполне возможно, воскрешение. Лишь бы был скелет в порядке. Оживили и нарастили мышечные ткани, настроили в унисон сердце с ядерными батарейками и клапанами из полибэстстеролоида. Печень и почки пересадили из неопознанных, попавших в авиакатастрофу. С потрохами поступили так же, только сразу удалили аппендикс.
Лобную кость сделали из молибдена 99. А вот мозги и глаза, над ними пришлось поработать, здесь собрали и включили все нано достижения, со всех электронных институтов и лабораторий, пересмотрели всех андроидов и биороботов. Выбрали, объединили всё лучшее, и получился супернавороченный Ленин.
Посмотрев на себя в зеркало В.И. подумал, какие мускулы у меня, как у великана-богатыря. На самом деле, мышечной массы было даже меньше, чем у сорокалетнего Арни Шварценеггера. Он вспомнил Н.К., детишек, что его посещали, на сердце стало, почему то прохладно, совсем необычное ощущение, но приятно. И воображение Ленина заработало дальше.
Электронный мозг, напичканный информацией, от 22 апреля 1870 года, но ещё неизбалованный последними техническими терминами, так как в него загрузили словарную среду, которая действовала в интеллектуалах до 1924 года, начал соображать.
В.И. отчётливо понимал, что он в будущем, в 21 веке. Значит, что же получается, дорогие мои, страна развилась окончательно и я, может быть, уже в коммунизме. На черта мне эта Н.К., скорее всего её давно уже нет в живых, и я спокойно могу продлить свой род, но мне для этого нужна женщина. Да, господа, именно такие мысли были первыми, не об электрификации, не о России, а о женщине, и о женщине, главное, способной родить.
Тут представилась картинка, как он въезжает на личном авто в ворота своей усадьбы. На встречу выходит молодая жена, за ней детишки, кричащие :
– Папа с работы приехал, папа!
Да, ведь это просто американская мечта в русском стиле. А где же русская идея об особенном пути нашего народа?
Нет, подумал В.И. архи важно разузнать, действительно ли наша страна впереди всех по благоустроенности населения, а может, уже во многих странах построен коммунизм. И ведь оживили меня для чего-то, а вдруг опять надо, о боже мой, вдруг им нужна новая революция, опять пойдёт брат на брата, опять экспроприация. Да, но посмотрите Владимир Ильич как совершенно ваше тело, совсем нет никакого желания заниматься политикой, а хочется в оперный театр или на балет. Странно. И там познакомиться бы, с молодой Особой, а потом пригасить в ресторан, поужинать.
Так размышляя, он заглянул в туалет совершенно неосознанно. Душа моя разрывается на части, разум кажется, вот-вот закипит, надо утихомирить себя, угомониться. Он взял со стеклянной полочки тюбик зубной пасты и с такой силой сдавил его, что колпачок сорвало, и почти вся паста выдавилась в прозрачную раковину. Медного обручального кольца на правой руке не было. Это очень хорошо, но моральным ли будет такое моё отношение к Н.К., а может они воскресили и мою Надю? Лысина покрылась испариной. Слово – ужас – молнией сверкнуло в мозгу. Так, так, этого не может быть, надо умыться, одеться, да и кто ни будь должен прийти и всё объяснить. Интересно, а как в современном обществе, каким бы оно не было, вообще, что считать аморальным, а что моральным. Если денежных знаков совсем нет, за их ненадобностью, то, как изменилось сознание человека. Наверно им всё-таки нужен вождь революции. Нет, всё так сверкает чистотой, нигде не пылинки, всё как то роскошно и в то же время рационально.
На тюбике написано зубная паста, свежесть и безупречная белизна, но почему то по-английски, и зубные щётки странные, с большими ручками. «Пимпочка» какая-то странная. В.И. нажал на кнопку. Щетина на щётке зашевелилась. Руке передалась плавная вибрация, и он выронил щётку от неожиданного эффекта, но мгновенно сообразил, фантастика! Это же двадцать первый век, не надо удивляться, надо успокоить себя. Ленин начал осваиваться. Видимо меня ждёт впереди много открытий современной техники, думал он, машинально чистив и без того белоснежные, новые зубы. Да, скорее, революция никакая не нужна, успокаивал он себя, проведя обратной стороной ладони по щеке. Странный, не мой жест, но ведь тело то моё, бородка какая не аккуратная, надо бы узкую по центру, и усы поизящнее.
Владимир Ильич входил во вкус.
ИВАНОВО ЗАВЕДЕНИЕ
Встретившись со своим старым другом Иваном, «Он», как и полагается закадычным друзьям, затащил Ивана в ресторан угостить обедом. Заодно и расспросить: как он до такой жизни докатился.
Ресторан оказался, кстати, совсем рядом, на той же улице, где они встретились в центре города. Екатеринбург был значительно старше Челябинска, откуда приехал Иван. А «Он» увидев ресторан, подумал, новый что ли, не было его здесь. Стоп, да его же закрывали в конце восьмидесятых, в прошлом веке. Это же «Ермак», вот и вывеска, ещё с «советских» времён. Точно, или это дизайн такой, «Советикус» какой-нибудь.
– Давай, давай, заходи, я угощаю, – и они с Иваном вошли в зал. «Он» будто оказался там в восьмидесятых, и официантка меня тут обслуживала, Васса Михайловна, такая стройная, зрелая в годах, симпатичная женщина, шестидесяти рублей хватало, чтобы посидеть вечерок, неплохо поужинать. Ну ладно, куда же мы приземлимся, вот тут неплохо и сцену видно, может, кто споёт, и уютненько.
После третьей рюмки отличного коньяка разговор завязался, и речь пошла о девчатах, живших с ними в общаге и о местных красавицах, тоже им нравившимся, и о тех, кому нравились они. Необыкновенный мужской трёп о женском поле.