Сжигая мосты
Шрифт:
— Тогда я делал это ради себя, хотел заглушить крики своей совести, но она слишком сильно вопила. Это потом я понял, что вёл себя как последний эгоист, всегда был эгоистом, всю нашу совместную жизнь я думал только о себе, лелея свою любовь к тебе, и не думал о твоих чувствах, желаниях. Я обвинил тебя тогда в том, что случилось, но я сам был виновен. Не только в том, что обратил внимание на красивую обёртку, а в том, что не сумел не допустить этого.
Я слушала, не замечая, как горячие слёзы льются по моим щекам, оставляя солёный след на губах.
— Ты не один виноват, Эдвард, я тоже приложила
— Ты не представляешь, на что я готов пойти, лишь бы только вернуть твою любовь, Белла, вернуть тебя, начать жизнь с начала, — Эдвард смотрел мне в глаза, а я не верила своим ушам – вот он, любовь всей моей жизни, целует мои колени и говорит о том, что мечтает о моей любви.
От его лёгких прикосновений горела кожа, от звука его голоса шумело в ушах, от значения его слов кружилась голова. Эдвард Каллен был для меня самым желанным мужчиной на свете и всегда им останется.
Мои пальцы горели от желания снова ощутить под собой мягкость его волос, и я позволила себе эту слабость.
— Не стоит об этом говорить, — прошептала я, перебирая короткие волосы, наслаждаясь ощущениями.
Я не знаю, как понял мои слова Эдвард, но я и не хотела думать об этом – было слишком больно и печально, было невыносимо тоскливо и одновременно волнующе. Я будто бы попала в то время, когда мы были вместе: Эдвард смотрел на меня влюблённым и полным желания взглядом, а я отвечала ему тем же, не в силах больше обманывать саму себя.
Когда Каллен поднялся на ноги, взял меня за руку и смело повёл на второй этаж в нашу спальню – я не имела ни малейшего желания противиться ему, напротив, я хотела, чтобы он это сделал. Я послушно шагала за ним, пока наши пальцы сплелись в тугой узел, разнося по моему телу знакомые волны электричества.
Я не думала ни о чём, все мысли будто бы испарились из моей головы и я ощущала какую-то лёгкость, граничащую с безумием. Я просто следовала за любимым мужчиной, наслаждаясь его близостью, ароматом, его красотой, не желая даже думать о том, что было с нами, что будет со мной завтра, что будет с нами через час, это не имело значения в ту секунду, ничего не имело значения, когда губы Эдварда сначала робко и нежно, а потом всё уверенней касались моих. Ничего не имело значения в тот момент, кроме его крепких рук, прижимающих меня к себе, кроме его прекрасных длинных пальцев, блуждающих по моему телу в лихорадочном беспорядке, кроме его божественного вкуса и аромата, кроме бабочек, так нагло разбушевавшихся внизу моего живота, кроме мимолётного, но такого сумасшедшего и безудержного желания принадлежать Эдварду Каллену, потому что себе я уже не принадлежала.
Мой истосковавшийся по настоящей любви организм буквально кричал от радости, заглушая робкие поползновения разума вклиниться в безумное счастье, от которого я готова была упасть в обморок. Я и сама не знала, как сильно я хочу бывшего мужа, как это прекрасно и волшебно – отдаваться любимому, по-настоящему любимому мужчине, настолько правильно, что всё остальное казалось ненастоящим, искусственным и пустым.
Я таяла в его руках, пока он быстро и легко срывал с меня одежду, пока шептал, что любит меня больше жизни, что хочет меня и сходит с ума от моей красоты. Мои руки не могли насытиться прикосновениями к идеальной коже Эдварда, лаская его везде, куда удавалось дотянуться.
Мои губы не могли остановиться хотя бы на мгновение, обсыпая поцелуями стройное тело Каллена, словно боялись упустить хотя бы миллиметр. Каждая клетка моего организма взрывалась энергией счастья, пока мы ласкали друг друга, не помня себя, не понимая, где находимся, не чувствуя, что перекатываемся с кровати на пол.
Я задыхалась от наслаждения, когда он ласкал мою грудь руками, губами, языком, задыхалась, когда наши языки сплетались вместе, задыхалась, когда ощущала под своей ладонью упругость его члена.
Когда же Эдвард медленно вошёл в меня, я уже не смогла различить, чьи стоны заполняют комнату: мои или его, настолько я потеряла себя, настолько неимоверное наслаждение, смешанное с безграничным счастьем, затопило меня до предела. Эдвард смотрел на меня взглядом, переполненным страстью, а я тонула в его глазах, плавясь под весом его тела, прижимаясь еще сильнее, двигаясь в такт его движениям, ощущая его дыхание на своей шее и понимая, как мало мне нужно для счастья – любить и быть любимой Эдвардом Калленом.
Я не могла бы сказать точно, сколько оргазмов я испытала там на полу когда-то и моей спальни, но я была уверена, что нет ничего прекраснее, чем акт любви с по-настоящему любимым мужчиной. Я видела, как горят от счастья глаза Каллена, чувствовала, что сама неимоверно счастлива, но это волшебное мгновение длилось недолго.
С многочисленными разрядками и усталостью пришла и ясность ума, которая постепенно возвращала меня в реальность, напоминая мне о горькой правде жизни. Мы продолжали лежать на полу, Эдвард обнимал меня, зарываясь носом в мои волосы, прижимая к себе руками и ногами, шепча слова любви.
Реальность била по больному месту – прямо в израненное сердце, отяжеляя его и проясняя разум.
— Мне нужно идти, — проговорила я, пытаясь расцепить руки Эдварда.
— Останься, прошу тебя, — прошептал он, нежно сжав мою грудь и целуя в волосы, и я снова почувствовала его нарастающую эрекцию. – У меня нет сил расстаться с тобой, любовь моя.
— Пусти, пожалуйста, — настаивала я, спокойно вырываясь из таких желанных объятий. – Мне правда пора.
Что-то в моём тоне заставило Эдварда напрячься, его взгляд в одно мгновение из умиротворённого и счастливого превратился в тревожный, и я знала почему. Эдвард не задавал вопросов, пока я одевалась, собирая свои вещи по полу, будто бы боялся ответов. Всё волшебство улетучилось, уступая место напряжению, разраставшемуся в воздухе.
— Ты так и не дал мне ответ, — напомнила я о цели своего визита, наблюдая, как Эдвард натягивает джинсы прямо на голое тело, как гаснут последние искры надежды в его взгляде, как боль снова заполняет его глаза.
Он всё понял, не было нужды задавать уточняющие вопросы, но это напряжение угнетало не только меня.
— Я знаю, что ты ответишь мне, но не могу не спросить, — проговорил он ледяным тоном, — то, что сейчас произошло, это ничего не значит для тебя?
— Значит, но не в той степени, в которой ты бы хотел, Эдвард.