Сжигая мосты
Шрифт:
— Мне казалось, ты плохо себя чувствуешь, — расслабленно улыбнувшись, прошептал Блэк спустя несколько минут.
— Теперь уже легче, — ответила я, обхватывая губами мочку его уха.
— Надеюсь, сейчас будет ещё лучше, — промурлыкал он, опрокидывая меня на спину и нависая сверху, а я лишь лукаво улыбнулась. – Расслабься и ничего не делай.
Джейкоб целовал меня нежно, медленно наращивая темп и вместе с этим моё и без того разгоревшееся желание и неудовлетворенность. Его горячие губы ласкали мою шею, спускаясь ниже к груди, обхватывая затвердевшие соски, посасывая и слегка покусывая их, заставляя меня тихо постанывать от наслаждения. Его крепкие руки
Когда же моё терпение было на исходе, он наконец сжалился надо мной и его горячий язык коснулся клитора, ритмично лаская его и заставляя меня утонуть в наслаждении и забыть собственное имя. Я медленно поднималась в облака, уносимая страстью, и могла чувствовать только горячее тепло, волнами проходящее по моему телу, только дикое возбуждение, нарастающее с каждым движением, только желание почувствовать что-то большее, желание ощутить его внутри себя.
Моё измученное тело требовало разрядки, я же могла только бессвязно стонать и молить о пощаде, цепляясь пальцами за прохладные простыни и выгибаясь на встречу блаженству. Не видя ничего вокруг от страсти и не помня себя от возбуждения, я, чувствуя, что больше не могу терпеть эту болезненную муку, наконец собралась с силами и тихо простонала:
— Я так хочу тебя, Эдвард, пожалуйста…
========== Глава 37 ==========
Звук моего собственного голоса едва успел добраться до моего слуха, как всё резко закончилось. Сознание недоумевало такой расстановке событий, мысленно поднимая внутри меня волну возмущения, пока не соединило воедино пазлы из звуков и слов, сорвавшихся с моих губ в порыве страсти. Страх пронзил моё сердце, когда я, наконец, осознала, что произошло. Я боялась открыть глаза, потому что не могла даже представить, что могу увидеть, а только проклинала себя за то, что натворила.
Медленно поднимая веки, я уже ощущала неимоверное напряжение, повисшее в воздухе и так быстро заменившее собой пространство, вытеснив страсть и желание. Сердце бешено колотилось о грудь и застыло на секунду, как только я увидела Джейкоба. Он сидел на краю кровати, опершись локтями на колени и сжимая руками голову так, будто бы хотел раздавить её.
Я машинально сжалась и медленно натянула простыню на себя, прикрывая обнаженное тело. Слёзы комом встали в горле, пока я подбирала слова, зная наперёд, что уже ничего нельзя изменить.
Меня убивало страдание Джейкоба, я несмело протянула руку, желая коснуться его плеча и сдавленно прошептала:
— Джейк…
— Это не лечится, да, Белла?!
Джейкоб поднял на меня взгляд, от которого мне захотелось забиться в угол – столько страдания, ярости и боли читалось в нём.
— Джейк, я…
— Лучше замолчи! – рыкнул он. – Ты всё уже сказала! Ты не просто лгунья, ты расчётливая лицемерка, Белла! А я идиот! – он резко поднялся, наматывая первое попавшееся полотенце на бёдра. – Я как последний кретин всё ждал, что ты полюбишь меня, и ты даже почти убедила меня в этом. Я ведь знал – ты любила его больше жизни, но я всё надеялся, что это пройдёт, что ты забудешь его. Этого никогда не случится, да, Белла?
— О чём ты говоришь?
Джейкоб приблизился ко мне в два шага, с силой схватив за подбородок.
— О чем я говорю? О твоей любви к Каллену! Хватит врать, ты любишь эту сволочь несмотря на все, что он с тобой сделал! И знаешь, я ведь чувствовал, что ты не любишь меня, и мне было вполне достаточно того, что я люблю тебя, но я всё ждал и надеялся, что когда-нибудь ты выкинешь из своей головы ублюдка Каллена, но теперь я понял, что этого не произойдёт. Как бы я хотел вытряхнуть его из твоей красивой головы, Белла, — он обхватил ладонями моё лицо и сильно потряс мою голову, отчего мне стало ещё страшнее, хотя я подсознательно понимала – Джейкоб не причинит мне вреда. – Я надеялся, понимаешь! А ты убила эту надежду, вырезала её на корню, вырвала с мясом одним словом!
Я молчала, не в силах подобрать слова оправдания, и в эту самую секунду поняла, почему Эдвард не просил прощения и не пытался меня удержать тогда – он знал, что это бесполезно.
— Я потеряла тебя навсегда? – робко спросила я, ощущая, как сердце обливается кровью от боли.
— Ты знаешь, я люблю тебя до безумия и готов был терпеть твою нелюбовь, но знать, что ты любишь его и не иметь надежды на то, что это изменится – слишком унизительно. Я готов был терпеть многое, лишь бы быть с тобой, но только не это! – он яростно натягивал джинсы на сильные бёдра, а я ощущала, как ком разрастается в моём горле, мешая мне дышать, в то время как Джейкоб продолжал убивать меня своей речью: — Да, я вырос в резервации, в семье простого индейца, но я не на помойке себя нашел, чтобы мириться с тем, что моя обожаемая женщина пускает слюни по ненавистному Эдварду Каллену! Это отвратительно, я еще имею каплю уважения к самому себе.
— Прости, — прохрипела я, пытаясь преодолеть проклятый ком в горле и выдавить из себя искренние слова сожаления.
— Брось, Белла! Знаешь, уезжай в Сиэтл, возвращайся к своему упырю и живите, как хотите. Я жалею лишь о том, что потратил почти десять лет своей жизни, беспросветно любя такую лицемерку, как ты, и искренне веря, что ты не такая, как все, что ты особенная, — он схватил рубашку и, натягивая её на ходу, направился к двери, — постарайся не попадаться мне больше на глаза! – процедил он и, хлопнув дверью, скрылся из виду.
И снова боль – адская, всепоглощающая, ненавистная боль. Давящая на мозг и разрывающая душу в клочья. Я думала, что моё сердце закалилось, научилось стойко переносить страдания, но это всё пустое – я никогда не стану бесчувственной куклой, способной обходить боль стороной, а не пропускать её через себя, отнимая у себя тем самым несколько лет жизни, я не способна на это.
Новые глубокие раны появились в моей груди, наложились на старые шрамы, разрывая их и утраивая страдания. Я потеряла Джейкоба из-за своей глупой любви к бывшему мужу, а самое смешное было то, что я не хотела этой любви, я хотела лишь быть счастливой, живя с Джейкобом, но судьба так не считает. Ей обязательно надо подкинуть мне сотню другую новых препятствий, страданий и потерь, чтобы жизнь медом не казалась.
Слёзы – единственный доступный способ излить мизерную часть боли наружу, иначе она грозила разорвать меня на части. Я не знаю, сколько я прорыдала в подушку, оплакивая разрушенную жизнь с идеальным мужчиной, но самое страшное было то, что я потеряла еще лучшего друга.
Рыдания резко оборвались, когда я вдруг начала ощущать злость и ярость. От бессилия я проклинала Эдварда Каллена, появившегося снова в моей жизни и разрушившего её в который раз. Мой истерзанный горем разум пытался найти виноватого – больше всего на эту роль подходил мой бывший муж.