Сжигая за собой мосты
Шрифт:
Макс ехал не спеша, а мне не терпелось поскорее оказаться дома. Разумеется, я не подозревала, какой сюрприз готовит нам судьба, иначе ни за что не стала бы торопиться. Мы приехали, и Макс вышел из машины вместе с нами. Я подумала, что утруждает он себя напрасно, потом решила, что он хочет увидеться с Музой, потом просто махнула рукой. Впоследствии я сказала судьбе спасибо за то, что Макс независимо от его мотивов пошел с нами.
Мы поднялись на наш этаж, и первое, на что обратили внимание, – входная дверь прикрыта неплотно.
– У мамаши, должно быть, гости, – пожала Яна
Я не стала возражать, хотя не замечала, чтобы Муза когда-нибудь раньше забывала запереть дверь, однако в тот момент ничего похожего на беспокойство не ощутила.
Мы вошли в просторный холл, в квартире стояла тишина, не похоже, чтобы гости были в доме.
– Муза, – громко позвала я, но никто не ответил. С удивившей меня саму робостью я зашла на кухню – неубранная посуда на столе, пепельница, заполненная окурками, распахнутое окно.
– Может, она спит? – хмуро спросила Янка и пошла в спальню матери, откуда крикнула через мгновение: – Ее здесь нет.
Макс заглянул в гостиную и развел руками:
– Никого.
Мы неуверенно переглянулись, чувствуя, как нарастает беспокойство. Я проверила одну ванную, потом другую. Свет был выключен, и Музы там, естественно, не оказалось.
– Да где она может быть? – возмутилась Янка. – Ушла и дверь забыла закрыть?
Я увидела на консоли дамскую сумочку и мобильник Музы.
– Вряд ли она оставила бы телефон, – подумала я вслух.
Янка стремительно направилась в свою комнату, по дороге заглянув в мою.
– Черт-те что, – фыркнула недовольно. – Может, она в кабинете отца?
Туда мы пошли вместе. Я толкнула дверь и замерла, не в силах вымолвить хоть слово. Муза сидела в кресле, руки и ноги ее были стянуты скотчем. Лицо залито кровью. Голова откинута назад, на шее…
– Мамочка! – заорала Янка, и в тот момент я поняла: Музу убили.
– Черт, – протяжно выдохнул Макс, хватая Янку в охапку, а я стояла, не в силах отвести взгляд от убитой. Ее ноги до самого паха были в жутких порезах, руки тоже, горло перерезано, здесь орудовал настоящий маньяк.
Янка билась в истерике, что-то крича, а я наконец-то заставила себя перевести взгляд и увидела еще кое-что. Портрет Музы, который украшал кабинет отца, был снят со стены, и теперь перед нами предстала дверца сейфа, вмонтированного в стену. Я понятия не имела о тайнике. Дверца была распахнута, и даже со своего места я видела, что сейф пуст.
– Как ты? – спросил Макс, тревожно глядя на меня. Я покачала головой, не зная, что ответить. – Вызови милицию.
Я бросилась в холл, мало что соображая, но номер набрала. То, что я говорила в ту минуту, начисто стерлось из памяти. Перед глазами было залитое слезами лицо Янки с размазанной косметикой, а в ушах стоял ее крик: «Мамочка!»
Мне казалось, что до появления милиции прошла целая вечность, все это время мы безуспешно пытались успокоить Яну. Что бы я делала без Макса, ума не приложу, наверное, тоже бы истерично вопила, вцепившись в сестру. В мозгу билась только одна мысль: «Музу убили, сначала отца, а теперь и ее». Сомнений не осталось: она знала о его делах гораздо больше, чем пожелала рассказать мне. Янке пришлось вызывать «Скорую». Сестру уложили в постель, сделали уколы, и она вскоре забылась тревожным сном. Я сидела рядом с ней, глядя в окно, за которым сгущались сумерки. Объяснялся с милицией Макс. Я слышала голоса мужчин из-за двери и боялась выйти, боялась вновь увидеть тело мачехи там, в кресле.
То и дело раздавались шаги, хлопала входная дверь, а я сидела, раскачиваясь и чувствуя, как по моим щекам катятся слезы. Наконец я нашла в себе силы подняться и вышла из комнаты. В гостиной находилось четверо мужчин. Макс стоял, привалившись к подоконнику, взглянул на меня и сказал поспешно:
– Она не сможет сейчас отвечать на вопросы.
– Смогу, – тряхнув головой, ответила я.
Все последующие дни Макс практически не покидал нас. Я была ему за это очень благодарна, не знаю, как бы я справилась без него. Яна меня очень беспокоила, после разговора со следователем у нее опять началась истерика. Она кричала: «Это я во всем виновата, я…» – и сердце у меня сжималось в предчувствии еще худшей беды.
Я пробовала с ней говорить, но на мои вопросы она не отвечала, повторяла бессмысленно:
– Это я, я… – и вновь заливалась слезами. Оставалось лишь гадать, что это – запоздалое дочернее раскаяние или в ее словах действительно был некий смысл.
Следователя к ней Макс больше не допускал, заручившись поддержкой врачей. Если и были у ментов какие-то версии, то со мной они ими не делились. Судя по их вопросам, они считали, что убийство совершил грабитель. Жуткие порезы на теле жертвы объясняли ее нежеланием сообщить код сейфа. Мне эта идея казалась смехотворной. Убийца разрезал Музе лицо, нанеся два удара крест-накрест. Муза ценила свою красоту, и угроза быть изуродованной, безусловно, подействовала бы. Она бы назвала код, лишь только поняла, что этот мерзавец настроен серьезно.
Уже на следующий день в квартире появился адвокат, видный мужчина лет сорока, с холеным лицом и манерами аристократа. Он хмурился, то и дело вздыхая и разводя руками, и повторял:
– Не могу поверить.
Я вспомнила, что он любовник Музы, и прониклась к нему сочувствием. Однако очень скоро мне стало не до его душевных переживаний.
– Мать с дочерью не ладили, – доверительно заговорил он, когда мы остались вдвоем. – Особенно после смерти Александра Ивановича. Делили деньги. Есть люди, которые слышали: девчонка не раз грозилась отравить мать.
– Вы что, с ума сошли? – возмутилась я. – Неужто вы…
– Ах, милая, в моей практике случалось и более невероятное.
– В какой практике? По-вашему, моя сестра могла убить свою мать?
– Ну, не сама, разумеется. Ведь у нее алиби. Но… подростки невероятно жестоки, а эта девица теперь единственная наследница, как я понял. Она могла пообещать убийце деньги…
– Замолчите, – перебила я. – Моя сестра не имеет к убийству никакого отношения. Да, они ссорились с матерью. И речь о деньгах действительно заходила, но Яна прекрасно знает, что фирма отца практически банкрот, к тому же наполовину принадлежит другому человеку. Какой смысл ей убивать мать?