Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
Хамфри Уингейта поразило, что беглые рабы — пена, выброшенная с Земли человеческим прибоем, — были способны создать общество. Его предков удивляло, когда ссыльные уголовники с Ботани Бэй развили высокую цивилизацию в Австралии. Уингейта феномен Ботани Бэй [47] , конечно, не удивлял: это принадлежало истории, а история никогда не вызывает удивления, если она уже свершилась.
Успех этой колонии стал понятнее Уингейту, когда он больше узнал о характере Начальника, который был вдобавок и генералиссимусом, и судьей низшей и средней инстанции, избираемым всей общиной. (За верховный суд решения выносила вся община голосованием. Эта процедура показалась Уингейту безобразно неуклюжей, однако общину она, видимо, устраивала.)
47
В 1787 г. английский король Георг III объявил, что «создан определенный план… вывезти большое количество заключенных, дабы избавиться от неудобств, причиняемых существующим переполнением английских каторжных тюрем. 26 января 1788 года первая партия каторжников была высажена на берег в заливе Ботани Бэй на западе Австралии, в пяти милях от нынешнего Сиднея, в том самом месте, где когда-то высаживался капитан Джеймс Кук.
48
Пекос, река протяженностью в 735 миль, протекающая в штатах Нью-Мексико и Техас и впадающая в Рио-Гранде; территории западнее ее — традиционный плацдарм ковбойского фольклора, представителем которого является и судья Бин. Он разбирал дела не по закону, а по здравому рассуждению и своему «ковбойскому правосознанию». Реальная личность, содержатель салуна и мировой судья, вершивший правосудие прямо за стойкой бара. «Закон к западу от Пекоса» — одновременно и его прозвище, и название народной баллады; само выражение стало крылатым, обозначая незаконный, но справедливый суд. Судья Бин был знаменит многочисленными экстравагантными решениями, вплоть до постановление оштрафовать труп погибшего от несчастного случая на все сорок долларов, найденные при нем, за незаконное ношение оружия.
Чаще всего Начальнику приходилось выносить решения по поводу инцидентов, вызываемых большим недостатком женщин в колонии (мужчин было втрое больше). Уингейту пришлось признать, что тут действительно возникала ситуация, в которой традиционный обычай мог быть источником бед; он восторгался проницательностью, здравым смыслом и знанием человеческой природы, с какими Начальник разбирался в сильных человеческих страстях, поддерживая modus operandiдля терпимого сосуществования.
Человек, которому удавалось сохранить мир при таких обстоятельствах, не нуждался в юридическом образовании.
Начальник избирался всеобщим голосованием, а его советники были членами выборного совета. Уингейт был убежден, что Начальник мог бы стать во главе любого общества. Этот человек обладал беспредельной энергией, большой жизненной силой, у него был громогласный смех, смелость и умение принимать решения. Он был прирожденным лидером.
Трем беглецам было предоставлено несколько недель отдыха, чтобы прийти в себя и найти занятие, которое было бы полезно для общины и обеспечило бы их самих. Джимми оставался при своей машине, конфискованной для общины. По молчаливому согласию, существовавшему в общине, тот, кто привел машину, имеет право ею управлять. Большеротый получил назначение на работу в поле и делал почти то же, что у Ван Хайзена. Он признался Уингейту, что теперь ему приходится трудиться больше, но все же он был доволен, потому что, как он выразился, «здесь как-то свободнее».
Мысль о том, чтобы вернуться к сельскому хозяйству, внушала Уингейту отвращение, хотя этому у него не было никаких разумных объяснений. Однако на этот раз его опыт в области радио сослужил ему хорошую службу. Община имела временную маломощную радиостанцию, которая постоянно использовалась для перехватов, но редко — для передачи: из опасения, как бы община не была обнаружена. Прежде лагеря беглых рабов нередко уничтожались полицией Компании вследствие неосторожного
Но без радио им обойтись было трудно. Помощь маленького народца давала им возможность поддерживать контакт с другими общинами беглецов, но это была крайне ненадежная связь, и обычно сообщения, кроме самых простых, искажались до неузнаваемости.
Когда обнаружилось, что у Уингейта были соответствующие технические познания, ему была доверена радиоаппаратура общины. Предыдущий радиотехник пропал без вести в зарослях. Помощником Уингейта был приятный старик по кличке Доктор, который мог слушать сигналы, но ничего не понимал в эксплуатации радиоаппаратуры.
Уингейт увлеченно принялся за исследование допотопной установки. Проблемы, возникавшие у него из-за нехватки оборудования, и необходимость пустить в ход радиостанцию доставляли ему такое удовольствие, какого он не испытывал с тех пор, как был мальчишкой, хотя сам он этого не осознавал.
Он с увлечением пытался сделать радиосвязь безопасной. Его захватила идея, заимствованная из какого-то описания эпохи первых шагов радио. Его радиоустановка, как и все другие, действовала на основе частотной модуляции. Он где-то видел однажды схему передатчика совершенно устаревшего типа с амплитудной, модуляцией. Он почти совсем не помнил ту схему, однако разработал устройство, которое, как ему казалось, должно будет действовать и сможет быть присоединено к имеющемуся у него аппарату.
Он попросил у Начальника разрешения сделать такое устройство.
— Почему же нет? — прогремел в ответ Начальник. — Я не имею ни малейшего представления о вещах, о которых вы говорите, голубчик, но если вы считаете, что можно построить радиостанцию, которую Компания не обнаружит, возьмитесь за это. Вам бы не надо и спрашивать меня, это — ваше дело!
Проблема была более сложной, чем Уингейт себе представлял. Он работал над ней, пользуясь неловкой, но беззаветной помощью Доктора. Первые схемы соединений Уингейту не удались; но пять недель спустя, после сорок третьей попытки, схема уже действовала. Доктор, находившийся в зарослях на расстоянии нескольких миль, сообщил, что ему удалось услышать передачу при помощи маленького специально сконструированного приемника.
Одновременно Уингейт работал над своей книгой. Он не мог бы сказать, зачем он ее пишет. Пожалуй, ее можно было назвать политическим памфлетом против колониальной системы. Но здесь ему некого было убеждать в правильности своих тезисов; не мог он также ожидать, что когда-нибудь предложит книгу вниманию читающей публики. Теперь его родиной была Венера. Он знал, что у него нет никаких шансов вернуться; единственный путь лежал через Адонис, а там его ожидал ордер на арест за добрую половину преступлений из имеющихся в кодексе: нарушение контракта, воровство, похищение человека, преступное оставление человека в опасных обстоятельствах, преступный сговор и подрывная деятельность. Если бы полиция Компании его поймала, она заточила бы его в тюрьму на веки вечные.
Нет, книга возникла не потому, что он надеялся ее опубликовать, а из-за полуосознанной потребности привести в порядок свои мысли. Он произвел полную переоценку ценностей, которыми прежде жил; для его душевного покоя ему было необходимо сформулировать новые. Для его педантичного, лишенного богатого воображения ума было естественным желанием изложить на бумаге все свои соображения и заключения.
Несколько робея, он показал рукопись Доктору. Он знал, что прозвище этого человека связано с его прежней профессией на Земле. Доктор был профессором экономики и философии в одном из университетов, и он рассказал ему кое-что о том, как он попал на Венеру.
— Маленькая история, в которой была замешана одна из моих студенток, — признался он. — Моя жена заняла непримиримую позицию в этом деле, и так же поступило правление университета. Правление давно уже расценивало мои воззрения как слишком радикальные.
— А это так и было?
— О Боже, нет! Я был твердокаменным консерватором, но обладал дурной привычкой выражать консервативные принципы скорее реалистическим, чем аллегорическим языком.
— Сейчас вы, вероятно, радикал?