Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
Но нам не пришлось об этом забыть. Через два дня внутренняя стража была удвоена. Я не понимал, какая может грозить опасность: Дворец был неприступнее самой неприступной крепости. Его нижние этажи выдержали бы прямое попадание водородной бомбы. Кроме того, человек, входящий во Дворец даже со стороны Храма, был бы проверен и узнан десять раз, прежде чем достиг бы ангелов внутренней стражи. И все-таки там, наверху, были чем-то взволнованы.
Я очень обрадовался, узнав, что назначен в напарники к Зебу. Поговорить с ним — было единственной
— Послушай, ты в нее влюбился?
Я постарался уйти от ответа. Я не смел признаться и самому себе, что мой интерес к ней выходит из рамок простой заботы о благополучии знакомой девушки. Он оборвал меня:
— Ты влюблен или ты не влюблен? Решай для себя. Если ты влюблен, мы будем разговаривать о практических вещах. Если нет, тогда не приставай ко мне с глупыми разговорами.
Я глубоко вздохнул и решился:
— Боюсь, что да, Зеб. Это кажется невозможным, я понимаю, что это — смертный грех, но ничего не могу поделать.
— Чепуха. Тебя не перевоспитаешь. Итак, ты влюблен в нее. Что дальше?
— А?
— Чего ты хочешь? Жениться на ней?
Я подумал об этом с такой горечью, что даже закрыл лицо руками.
— Конечно, хочу, — признался я наконец. — Но как?
— Именно это я и хотел выяснить. Тебе нельзя жениться, не отказавшись от карьеры. Ее служба тоже не позволяет ей выйти за тебя замуж. Она не может нарушить принятые обеты. Но если вы посмотрите правде в лицо, не краснея при этом, то выяснится, что можно кое-что сделать, особенно если вы перестанете изображать из себя святош.
Неделю назад я бы не понял, на что он намекает. Но теперь я знал. Я даже не мог рассердиться на него толком за такое бесстыдное и грешное предложение. Он хотел, чтобы мне было лучше. Да и моя душа не была уже так чиста. Я покачал головой:
— Тебе не следовало этого говорить, Зеб. Юдифь не такая.
— Хорошо. Тогда забудем об этом. И о ней. И больше ни слова.
Я устало вздохнул:
— Не сердись, Зеб. Я просто не знаю, что делать. — Я оглянулся и присел на парапет. Мы стояли не у самых апартаментов Пророка, а у восточной стены. Дежурный офицер капитан Питер ван Эйк был слишком толст, чтобы обходить посты чаще, чем раз за смену. Я смертельно устал, потому что последнее время недосыпал.
— Прости.
— Не сердись, Зеб. Твое предложение не для меня и тем более не для Юдифи, не для сестры Юдифи.
Я знал, чего хочу для нас с Юдифью: маленькую ферму, вроде той, на которой я родился. Свиньи, цыплята, босые ребятишки с веселыми измазанными физиономиями и улыбка Юдифи при виде меня, возвращающегося с поля. Она вытирает полотенцем пот со лба, чтобы я мог поцеловать ее… И никакой церкви, никаких пророков, кроме, может быть, воскресной службы в соседней деревне.
Но этого быть не могло, никогда не могло быть. Я выкинул видение из головы.
— Зеб, — продолжал я. — Прости мое любопытство. Но ты намекнул, что такие вещи… такие
Он ухмыльнулся так цинично, что мне захотелось врезать ему по физиономии, но в его голосе не было усмешки:
— Хорошо, возьмем для примера твой случай…
— Об этом и речи быть не может!
— Я сказал «для примера». Сейчас все равно сестра Юдифь недостижима. Она заперта в своей келье.
— Она заперта? Ее арестовали?
В моем сознании пронеслись слова Зеба о допросах и инквизиторах.
— Не бойся. Ее камера даже не заперта. Ей просто приказали не выходить из кельи, посадили на хлеб и воду и велели читать молитвы. А сами они занимаются тем, что очищают ее сердечко и напоминают о ее духовных обязанностях. Когда она научится правильно смотреть на вещи, ей позволят снова тянуть жребий, и на этот раз она не станет падать в обморок и изображать из себя великовозрастную дурочку.
Я справился с первой реакцией на эти слова и заставил себя размышлять спокойно.
— Нет! Юдифь никогда не пойдет на это. Она предпочтет остаться в келье навсегда.
— Ты уверен? А я бы не стал на твоем месте клясться. Они умеют убеждать. Они будут молиться за ее душу круглые сутки, сменяя друг друга. И давай допустим, что она позволит себя уговорить.
— Нет!
— Допустим! Только допустим! Дай мне закончить рассказ о ее будущем.
— А откуда тебе все это известно?
— Ты забыл, что я трублю здесь уже три года. Что же ты думаешь — за этот срок я ничего не увидел и не услышал? Ты распсиховался, начал канючить, что они с ней сделают? Так что мне ничего не оставалось, как спросить у птичек. А птички мне поведали, что, после того как Юдифь позволит себя просветить и станет хорошей девочкой, она сможет совершить свое святое служение Пророку. После этого она продолжит выходить на дежурство каждую неделю, и примерно раз в месяц она будет вытягивать жребий на личное общение с Пророком. И года не пройдет — если, конечно, Пророк не отыщет в ее душе какой-нибудь особой небесной красоты — как они перестанут включать ее имя в жребий. Но тебе совсем не надо ждать так долго, хотя это безопаснее.
— Все это отвратительно и постыдно!
— В самом деле? А я думал, что и царь Соломон прибегал к подобной системе. И в его курятнике было даже больше несушек, чем в гареме Святого Пророка. Итак, если тебе удастся достигнуть взаимного согласия с девственницей, которая тебе понравилась, ваши отношения катятся по накатанной дорожке. Сначала надо сделать ценный подарок Старшей сестре, и в будущем такие подарки должны поступать к этой уважаемой матроне с завидной регулярностью. Придется подмаслить кое-какие ладошки, и я тебе подскажу, какие именно. Эта гигантская куча кирпичей, которую мы охраняем, таит немыслимое число темных задних лестниц. Так что если соблюсти все наши обычаи, то я не вижу причины, почему каждой ночью, когда я буду на часах, а ты будешь свободен от дежурства, тебе не согревать постельку тепленьким девичьим тельцем.