Т. 11 Угроза с Земли
Шрифт:
Наконец мы пришли в себя и смогли разговаривать разумно… Она принялась рассказывать мне о той ночи, когда она вытащила жребий, и заплакала. Я сказал ей:
— Не надо, дорогая. Не надо мне говорить об этом. Я все знаю.
— Но ты не знаешь. Ты не можешь знать… Он…
Я обнял ее:
— Прекрати, прекрати сейчас же. Не надо больше слез. Я все знаю. И я знаю, что тебе грозит… в случае, если мы тебя не выведем отсюда. Так что теперь мы не имеем права плакать, мы должны найти выход.
Она молчала. Молчала, как мне показалось, очень долго. И потом медленно сказала:
— Ты хочешь сказать, что я должна убежать? Я думала об этом. Боже милостивый, как я мечтала об этом! Но как убежать?
— Я не знаю. Пока не знаю. Но мы придумаем. Надо придумать.
Мы обсудили все возможности. Канада была всего в трехстах милях от Нового Иерусалима, и местность к северу от Нью-Йорка Юдифи была знакома. По правде говоря, это была единственная область, которая ей была знакома. Но граница там закрыта и охраняется куда строже, чем в других местах — там и патрульные суда, и радарные стены на воде, колючая проволока, пограничники на земле… и служебные собаки. Я проходил тренировку с такими собаками и не пожелал бы злейшему врагу встретиться с ними.
Мексика была безнадежно далека. Если бы Юдифь отправилась на юг, ее бы поймали в двадцать четыре часа. Никто не даст убежища сбежавшей девственнице. По закону общей вины любой такой доброжелатель совершил бы этим то же преступление, как и укрытый им беглец, а потому погиб бы той же смертью, как и человек, которого он спрятал. Путь на север был, по крайней мере, короче, хотя значил бы те же ночные переходы, поиски укромных убежищ днем и голод. В Элбени жила тетка Юдифи: Юдифь была уверена, что та укроет ее, пока не удастся придумать способ перейти границу.
— Она найдет нам безопасное место. Я уверена в этом, — сказала Юдифь.
— Нам? — должно быть, вопрос мой прозвучал глупо. До тех пор, пока она не сказала этого, мне и в голову не приходило, что нам придется бежать вместе.
— Ты хочешь послать меня одну?
— Ну… я просто не думал о другом варианте.
— Нет!
— Но послушай, Юдифь, самое важное, самое срочное сейчас — это вызволить тебя. Двоих людей, путешествующих вместе, значительно легче заметить и задержать, чем одну девушку. Нет никакого смысла.
— Я не пойду одна!
Я все еще не мог понять, что если ты сказал «а», то должен сказать и «б». И если я уговариваю ее покинуть службу, то становлюсь таким же дезертиром, как и она. Наконец я сказал:
— Ну, хорошо. Главное убежать тебе. Ты доберешься до тетки и будешь ждать меня там.
— Без тебя я никуда не уйду.
— Но ведь это же необходимо! Ведь Пророк…
— Лучше это, чем потерять тебя сейчас.
Я тогда не понимал женщин. Я их и сейчас не понимаю. Две минуты назад она спокойно рассуждала о том, что лучше рисковать жизнью, чем отдать свое тело в руки Пророка. Теперь она так же спокойно предпочитает сделать это, нежели решиться на временную разлуку со мной. Я не понимаю женщин. Порой я даже подозреваю, что у них ровным счетом нет никакой логики. Я сказал:
— Послушай, дорогая. Мы еще даже не придумали, как нам выбраться из Дворца. Вернее всего, нам будет абсолютно невозможно уйти отсюда вместе. Разве ты не понимаешь?
Она ответила упрямо:
— Может быть, и так. Но мне это не нравится. Ну, хорошо, а как отсюда можно выбраться? И когда?
Я вынужден был признаться снова, что не знаю. Нужно было посоветоваться с Зебом.
Тогда Юдифь предложила:
— Джон, ты знаешь девственницу, которая привела тебя сюда? Нет? Это сестра Магдалина. Ей можно все рассказать, и она, возможно, захочет нам помочь. Она очень умная.
Я принялся было выражать свои сомнения, но наш разговор был прерван самой сестрой Магдалиной.
— Быстро! — шепнула она мне, заглянув в альков. — Назад, на пост.
Я выскочил и еле успел к обходу. Дежурный офицер обменялся приветствиями со мной и с Зебом и потом — вот старый дурак! — решил поболтать. Он уселся на ступеньках портала и начал хвастливо рассказывать, как на прошлой неделе победил в схватке на мечах. Я беспомощно старался поддерживать беседу.
Наконец он поднялся на ноги.
— Мне уж за сорок, — сказал он. — Я чувствую, что стал тяжелее, чем прежде. И должен признаться, приятно сознавать, что глаз и рука тебя не подводят. Думаю, надо обойти Дворец. Приходится быть бдительным. Говорят, Каббала опять активизировалась.
Он вытащил карманный фонарик.
Я замер. Если он начнет осматривать коридор, то, без всякого сомнения, обнаружит двух девушек в алькове.
Но тут вмешался спокойный Зеб:
— Минутку, старший брат. Вы не могли бы показать мне, каким приемом вы выиграли ту встречу? Я так и не понял.
Офицер схватил наживку:
— С удовольствием.
Он спустился по ступенькам.
— Вытащи меч, сын мой. Встань в позицию, так. Теперь скрещиваем мечи. Нападай! Стоп. Не так. Я повторю медленно… В тот момент, когда острие приближается к моей груди… (Ничего себе грудь. Капитан Ван Эйк обладал объемистым животом и был похож на кенгуру с детенышем в сумке.) Я поднимаю меч и заставляю тебя отступить на шаг. Пока все, как в учебнике. Но я не завершаю движение. Ты парень сильный и мог бы парировать удар. Тогда я вот что делаю… — Он показал, и столкнувшиеся мечи громко звякнули в тишине. — Теперь ты открыт, и я могу поразить тебя от коленок до горла. Ну, попробуй этот прием на мне.
Зеб послушался его. Офицер отступил. Зеб попросил разрешения повторить прием еще раз. Они повторяли его, каждый раз все быстрее, и каждый раз капитан успевал парировать удар Зеба в самый последний момент. Разумеется, они нарушали все правила, сражаясь настоящими мечами без масок и кирас, но капитан оказался действительно замечательным фехтовальщиком и был полностью уверен в своем мастерстве. Несмотря на состояние, в котором я находился, я не мог оторвать глаза от дуэли — это была изумительная демонстрация когда-то полезного военного искусства. Они окончили бой ярдах в пятидесяти от портала и на столько же ближе к кордегардии [57] . Мне слышно было, как тяжело пыхтел капитан.
57
То есть к караульному помещению (или гауптвахте, слово можно перевести и так, но первое значение по смыслу подходит больше).