Т. 3. Несобранные рассказы. О художниках и писателях: статьи; литературные портреты и зарисовки
Шрифт:
Но самый меланхолический уголок Отея находится между Пор-Луи и Версальской авеню.
Теофиль Готье жил на круглой площади на улице Буленвильер, однако в те времена тут явно не было столько железа, как сейчас, и Пор-Луи с его флотилией пестрых, окрашенных в яркие цвета шаланд еще не существовал. На палубе стоят горшки с геранью и фуксиями, зеленые деревья в кадках вокруг маленького детского гробика. Но когда сияет солнце, этот гробик на палубе шаланды выглядит не так уж и мрачно.
КНИЖНАЯ ЛАВКА Г-НА ЛЕЕКА
Г-н Леек, книгопродавец, любил свои книги до такой степени, что решался продавать их только очень немногочисленным людям, которых он считал достойными приобретения этих сокровищ.
После того как он открыл книжную лавку на улице Сент-Андре-дез-Ар, я частенько заглядывал к нему туда побеседовать.
85
Сарду Викторьен (1831–1908) — драматург, популярный в конце XIX в., автор знаменитых в свое время «комедий нравов».
Однажды, когда по улице Сент-Андре-дез-Ар проходила компания студентов, распевая «Песню об отце Дюпанлу», скоромную до такой степени, что нет никакой возможности ее процитировать, г-н Леек поведал мне о том, какая существовала связь между великим прелатом, который прославил фамилию Дюпанлу, и двумя известнейшими издателями вольнодумных и сатирических произведений, учеными Изидором Лизе и Альсидом Бонно.
Не знаю, была ли когда-нибудь напечатана «Песня об отце Дюпанлу», но знают ее почти все. Она подвигла г-на Жюля Марри, отнюдь не являющегося популярным романистом, на создание великолепного сатирического сборника, озаглавленного «Подвиги г-на Дюпанлу», небольшой книжечки стихов, которая уже стала или несомненно станет раритетом. В предисловии автор пишет:
«Французская песня, несмешливая и скабрезная, не щадившая ни военных, ни церковников, превратила этого прелата в некоего Приапа или христианского Карагеза [86] и, наделив его просто невероятной детородной силой, уже при жизни сделала из него легенду. Истоки „Песни об отце Дюпанлу“ восходят, вероятней всего, к последним годам царствования Луи-Филиппа.
Господин Дюпанлу (de pavone lupus [87] ),которого мы поочередно встречаем на воздушном шаре, в вагоне поезда, в Институте, в Опере и даже — вследствие простодушного анахронизма — при переправе через Березину [88] , был в течение почти полувека объектом подлинного эротического и патриотического культа наших солдат, певших о его подвигах, чтобы немножко отвлечься во время долгих маршей и утомительных маневров».
86
Карагез— здесь: персонаж турецкого народного театра кукол.
87
От павлина и волка (лат.) — в данном случае латинская фонетическая транскрипция имени прелата.
88
Имеется в виду эпизод войны 1812 г., когда во время ноябрьской переправы через р. Березину наполеоновская армия понесла огромные потери.
Курьезный результат педагогических стараний монсеньора Дюпанлу!
Но, видимо, этот прелат, который, впрочем, был святой человек, обладал некоей нездоровой силой, иного примера которой, возможно, и не удастся привести. Ведь его учениками в семинарии были Изидор Лизе и Альсид Бонно, сферой деятельности и областью приложения эрудиции которых чаще всего была литература, и своеобразная слава их учителя расширила эту область самым неожиданным образом.
Г-н Леек знал и Лизе и Бонно. Я приведу его рассказы, так как они связаны с людьми, о которых, по-моему, ничего не писали и которые заслуживают того, чтобы привлечь к ним внимание.
Публикации Лизе вызывают все больше и больше интереса: они корректны, прекрасны и редки. Бонно был основным сотрудником Лизе, познакомились они в семинарии. Оба эти ученика монсеньера Дюпанлу отличались сдержанностью. Даже стиль их, предельно точный, схож. Лизе был неразговорчив, но, как мне рассказывали, когда открывал рот, произнесенное им оказывалось шедеврами
В период буланжизма [89] некто по поручению знаменитого генерала пришел к нему, чтобы купить какой-то труд по восточной этнологии, который еще не вышел. Лизе извинился и спросил, кому прислать книгу, когда она выйдет в свет. Посланец назвал адрес и, произнеся фамилию Буланже, добавил:
89
Буланжизм— националистическое движение во Франции в 80-е гг. XIX в.; под лозунгами войны против Германии участники движения добивались пересмотра конституции и роспуска парламента; получило свое название по имени военного министра генерала Жоржа Буланже (1837–1891),который его возглавлял.
— Первый в своем роду, кто сделал свою фамилию известной, точь-в-точь как Бонапарт.
Лизе мгновенно ответил:
— Простите, но один Бонапарт участвовал в осаде Рима в 1527 году [90] .
Как-то на набережной он увидел одно очень редкое издание, которое могло бы быть ему полезным в работе, однако у него не хватало денег для покупки этой книги. Он тут же пошел и заложил в ломбард часы. Однако когда он вернулся, оказалось, что книга уже продана. Раздосадованный Лизе ушел. Он иногда рассказывал эту историю, присовокупляя:
90
Имеется в виду Якопо Буонапарте, один из предков Наполеона I, тосканский историк, автор книги «Историческое описание захвата и разгрома Рима в 1527 году» (Кёльн, 1756).
— Часы я так и не выкупил. То была скверная луковица, и тюльпан из нее не появился.
А как-то он зашел в антикварную лавку, чтобы купить некий фолиант. Цена оказалась слишком высокой, он стал торговаться и торговался так долго, что антиквар сказал ему:
— Вы очень торгуетесь, но я же не обдираю покупателей. Я сбавляю сколько могу. Нужно, чтобы все были довольны. Поверьте, я вовсе не какой-нибудь дьявол-живодер.
— Э, будь вы дьяволом, — ответил ему Лизе, — за эту книгу я вам продал бы душу.
В конце концов он все-таки купил ее, но за наличные.
Его типограф Моттроз преследовал его, потому что Лизе задолжал ему.
— Моттроз, когда злится, становится красный, — рассказывал Лизе, — это явно мания величия: он хочет сойти за кардинала.
Один автор предложил ему рукопись, которую Лизе издавать не хотел.
— Стали бы Этьенны или Эльзевиры [91] печатать вашу книгу? — спросил он автора. — Не будете же вы утверждать, что да? Вот то-то и оно… До свидания, сударь.
91
Речь идет о двух династиях типографов и издателей, прославившихся своей научной и гуманистической деятельностью: о французах Этьеннах, которые работали с 1502 по 1660 г. в Лионе, Париже и Женеве, и о голландцах Эльзевирах, фирма которых существовала с 1581 по 1712 г.
Некая дама принесла ему свое сочинение о Голландии.
— Э-э, все тут же скажут, что это голландский сыр с плесенью [92] , — улыбаясь, объявил ей Лизе. — И представьте себе, сударыня, ваша книжка будет выглядеть подделкой.
Как-то его спросили, каковы его политические воззрения.
— Я — республиканец, — отвечал он, — но стою за республику поэтов.
Двое библиофилов задержались в его лавке, когда он переводил какое-то произведение с английского, и очень мешали ему своей болтовней. И вот они заговорили о войне семидесятого года и о предательстве Базена [93] .
92
Ирония реплики заключена в том, что голландского сыра с плесенью не существует в природе.
93
Намек на эпизод франко-прусской войны 1870–1871 гг., когда французская армия под командованием маршала Базена была окружена в г. Меце прусскими войсками и капитулировала.