Та, что будет моей
Шрифт:
Действительно, вчера вечером он рассказал ей о своем разговоре с Джессикой, специально поставил в известность, чтобы данные темы больше не поднимались. Он не врал! Ни тогда ни сейчас: разговор с американкой был и он действительно понятия не имел, что бывшая решит прилететь после его слов о разрыве.
Может, она приехала выяснить все глядя ему в глаза, может, попытаться выторговать еще пару месяцев отношений. Разжалобить. Шантаж. Угрозы. Кто знает, что там у этих женщин в голове! Впрочем, он догадывался — бардак. И у женщины, что с разъяренным видом стояла сейчас перед ним, определенно творилось там сейчас то же самое.
— Я тебе не врал. Я никогда не вру, — продолжил он парировать. — Я понятия не имею, за каким чертом она прилетела.
— Иди, выясняй, не смею задерживать, — смахнув со своего плеча его руку, Аглая ускорила шаг.
Вишневский вздохнул, ощущая небывалое раздражение. Она ему не поверила, так предсказуемо. Даже не попыталась поверить! Просто сделала свои выводы и убежала.
Да, картина в гостиной была неожиданной и явно неприятной, но ведь таковой она была и для него.
Зачем она все-таки прилетела?
И где взяла точный адрес?
Все это он решил выяснить прямо сейчас, не откладывая в долгий ящик.
Когда он вернулся в дом, Джессика с его матерью пили в гостиной чай и оживленно о чем-то болтали. Прямо как старые подружки. Инна Алексеевна английским владела не хуже сына, которому практически с пеленок нанимали одних из самых лучших репетиторов столицы, поэтому беседа лилась легко и непринужденно.
— Артур, ну где ты ходишь? — шутливо пожурила женщина сына по-прежнему на английском. — Неприлично бросать свою девушку так надолго.
— Она мне не девушка, — буркнул Вишневский на русском, изо всех сил сдерживая ярость. — Это ты ее сюда позвала?
— Да, я.
— И зачем?
— Давай отложим этот разговор на потом, — тоже перешла на родной язык, при этом улыбаясь Джессике так, словно они говорят о чем-то незначительном. — Сейчас не время выяснять отношения, тебе не кажется?
— А по-моему, самое время. Так какого черта? Зачем ты это сделала? Ты меня спросила, хочу ли я ее видеть здесь?
— Пожалуйста, Артур, давай…
— Отвечай!
Инна Алексеевна поставила чашку на стол и, приторно извинившись перед гостьей, шустро поднялась с дивана. Подойдя ближе к сыну, специально понизила тон так, чтобы блондинка не слышала даже незнакомой ей речи, а точнее интонации, ведь раздражение и злость не завуалировать чужим языком:
— Да что с тобой, я тебя просто не узнаю! У нас гостья, а твое поведение не просто не гостеприимно — оно отвратительно.
— Отвратительно то, что ты делаешь за моей спиной. Мы с ней расстались, логично, что я больше не хочу ее видеть. Ты только что выставила меня идиотом перед Аглаей.
— Она совсем запудрила тебе мозг, да? — прошипела мать. — До твоего возвращения сюда, там, в Америке, у вас с Джессикой все было отлично и у тебя были на нее большие планы.
— Это у тебя были на нее планы, своих я никогда не озвучивал.
— Да раскрой ты уже глаза! Очнись! Посмотри на нее, — Инна Алексеевна обернулась на девушку. — Она же красавица. Умная, образованная, с прекрасными перспективами. Идеальная для тебя половина. А какие у вас будут красивые дети.
— У меня уже есть ребенок, — процедил Вишневский, и с лица женщины напротив схлынули все краски. — Да, Валюша моя дочь. Только не говори, что ты об этом не догадывалась.
— С чего ты это взял? — тон стал непривычно жестким. — Ты делал тест на отцовство? Или слепо поверил ее словам?
— Я знаю, что она моя.
— Значит, все-таки не делал…
— Нет, и не буду, — отрезал Артур. — Скоро Аглая и моя дочь переедут ко мне в новый дом. Я хотел, чтобы до завершения ремонта они пожили со мной здесь, но теперь желания оставаться тут нет даже у меня. Думаю, к шуму перфоратора можно привыкнуть.
— Артур…
— Ты бесцеремонно влезла в мою жизнь, зачем-то притащила сюда ее, — кинул взгляд на застывшую с чашкой в руках американку. Она точно не понимала ни слова, но судя по сосредоточенному выражению лица, ловила каждое. — Ты спросила, что со мной, так вот я хочу спросить у тебя то же самое.
— Аглая — огромная ошибка, и как мать я обязана была что-то сделать. Я не могу допустить, чтобы ты так нелепо испортил себе жизнь! Один неправильный выбор может стать роковым, уж поверь моему опыту. Я знаю о чем говорю. Ты уже однажды едва не наломал дров, я не позволю, чтобы это повторилось снова.
— Я сам разберусь и со своей жизнью и своими дровами. А ее выпроваживай сама, — положил ладонь на перила, намереваясь подняться к себе в комнату, но Инна Алексеевна его остановила.
— Хорошо, она уедет, но прежде скажет тебе кое-что. То, после чего ты уже не будешь столь категоричен. Джессика, — обернулась на девушку, перейдя на английский, — думаю, вам с Артуром нужно серьезно поговорить.
Артур не хотел никаких разговоров, но в то же время понимал, что без каких-то внятных объяснений эта волынка будет тянуться еще долго. Нужно поставить уже эту сраную точку, раз и навсегда.
— Пойдем наверх, поговорим там, — хмуро бросил Джессике и после перевел злой взгляд на мать. — Без свидетелей.
— Какого дьявола, Джес? Мы же обо всем поговорили, и мне показалось, что ты меня услышала, — перешел сразу к главному Вишневский, едва только за ними закрылась дверь его спальни. — Ты даже не сообщила мне, что прилетаешь.
— Значит, ты спишь здесь? — проигнорировав его вопрос, осмотрела комнату блондинка. — Примерно так я твою спальню и представляла. Немного "холодно", эти тона… но в этом весь ты.
— Я задал тебе вопрос.
— У вас красивый дом.
— Джессика!
— Мы давно не виделись, ты мог надумать себе что-то. Расстояние оно вообще далеко не всем идет на пользу, поэтому я не придала твоим словам большого значения, — пожала она загорелым плечом. — Твоя мама рассказала мне, что объявилась твоя бывшая, видимо ты, как это по-русски…поплил?