Та, что надо мной
Шрифт:
– Нет. Что мне там делать? Ведь весьма возможно, что будут обсуждаться государственные дела, а я к ним отношения не имею.
Сейно покачал головой, но не сказал ни слова. Миро, не знавший моей истории, растерянно переводил взгляд с одного из нас на другого.
В ту ночь мне снились яркие, цветные сны. Их я не запомнил, но осталось ощущение радости и почему-то твёрдая уверенность в том, что я должен решиться на отчаянный и опрометчивый поступок. Утро я снова провёл за книгами, потом разыскал Архивариуса и получил от него некие заверения, а к вечеру уже подходил к дому Альда.
Вопреки
– Полагаю, вы уже задавались вопросом о моей второй природе?
– Не стану скрывать, что у меня есть предположения, но это ведь никому не запрещено, верно?
– Там, в окне, моя госпожа, - сказал я и с удивлением почувствовал, как мой голос дрогнул от благоговения.
– И теперь вы сможете поверить, что я говорю чистую правду. Архивариус обещал прощение виновной в нападениях, учитывая, что ни одно из них не закончилось чьей-то гибелью.
Лицо Альда, обычно малоподвижное и невыразительное, всё-таки плохо годилось для того, чтобы скрывать его чувства. Облегчение появилось на нём даже не при словах о прощении, а уже с первой моей фразой.
– Я должен, - проговорил он с усилием, - просить вас о помощи. Мне удаётся сдерживать девочку от превращений в ульфа, но с каждым днём она слабеет. Я надеялся сам понять, что при её Запечатлении пошло не так, но здесь нужен тот, кто сумеет это увидеть.
– Как её зовут?
– спрашиваю я.
– Лаури.
– Пусть она придёт сюда.
Лаури спускается по лестнице. Тогда, ночью, она показалась мне худой и длинной. Теперь я вижу, что это невысокая девочка, по-крестьянски сильная, но при этом, пожалуй, скорее пухленькая, чем жилистая. Под глазами у неё лежат тёмные круги, она стесняется в непривычной обстановке, робеет передо мной, и усадить её на кушетку удаётся только после второго приглашения Альда. И всё же от взгляда на неё остаётся странное ощущение уюта. Лёгкие волосы неопределённого, почти серого цвета, круглые карие глаза...
Я могу видеть натуру тех, кто ещё не прошёл Обретения, но это требует от меня больших усилий, чем обычно. Сейчас я напрягаюсь так, что перестаю замечать обстановку дома, сидящего рядом Альда, не чувствую уже и собственного тела. Передо мной только клубящийся мрак, в котором видны неясные очертания - чего? И тут я облегчённо смеюсь.
– Когда они защищают своих детей, трудно представить себе более свирепое существо. Лаури, ты так и не поняла, кто напал на тебя, когда ты была ребёнком? Постарайся вспомнить всё, что можешь.
Она смущённо глядит на меня, но Альда кивает, и девочка начинает говорить:
– Я была совсем маленькой, и меня посылали в ближний лес за цветами на продажу. У меня был котёнок, который ходил за мной повсюду, совсем как собака. Однажды он стал быстро карабкаться вверх по дереву, а потом попытался спуститься и зашипел. Я полезла за ним, и тут сверху на нас спустилось что-то тёмное и страшное. Я не знаю, что это было. Оно рвало и било нас. Когда я вместе с котёнком упала на землю, у него был выцарапан глаз.
Я замечаю бледный старый шрам на её щеке.
– А что было дальше?
– Я побежала домой. Будь дома только мама, она просто помогла бы мне обмыться и зашить одежду. Но там оказался отец.
– И что он сказал?
– 'Прекрати реветь. И выкинь, наконец, эту падаль'. Я убежала, укрылась в хлеву и плакала там. Котёнка я спрятала и вылечила, но ещё долго потом не могла пойти в лес, как меня не заставляли.
Раньше я полагал, что благородные, трясясь над своими детьми, воспитывают капризных себялюбцев. Подобные истории вынудили меня относиться к таким вещам несколько сложнее. Я воображаю насмерть перепуганного, рыдающего ребёнка, между которым и привидевшимся ему кошмаром было некому встать. И тогда кошмар вошёл в него и стал его частью. Зачем она нападала на людей в городе? Искала того, кто предал её ещё до рождения? Хотела ему отомстить? Пыталась справиться со своими страхом и болью? Или надеялась, что кто-то убьёт её и страх и боль прекратятся? Вряд ли она сама сумела бы ответить.
– Ты молодец, Лаури, - говорю я.
– Прогуляешься с нами по городу?
Старый слуга долго ищет куртку Альда, и я понимаю, что свой дом он покидает нечасто. Мы идём по тёмной улице к дальнему углу королевского парка. Деревья здесь разрослись и сомкнули кроны, как в лесу. Отсюда доносятся странные звуки - то ли свист, то ли завывание, то ли уханье.
– Когда мы будем на месте, - говорю я, - я подам знак, что надо встать и замереть.
Какое-то время я наугад плутаю между деревьями, потом останавливаюсь. Моя госпожа выходит из-за туч, и Альда с Лаури, глядя на большую дубовую ветку, видят то, что уже давно заметил я. Серые перья, нежнейший пух, воронёные когти и железный клюв. Неясыти оказывается не по душе наше внимание, птица бесшумно срывается с дерева и начинает летать по роще, продолжая кричать. Неожиданно я слышу громкое 'кви', которое ни одному человеку не удалось бы издать так, со скрежетом, и оно звучит для меня как самая прекрасная музыка. Лаури рядом нет, а на ветке сидит серая сова, чуть больше первой, и рассматривает нас круглыми тёмными глазами. Потом она расправляет крылья, отправляется в полёт за самцом, и они уже вдвоём распугивают криками всех здешних мышей.
– Она вернётся сама, - говорю я Альда.
– Пойдёмте к вам домой.
По дороге Альда озадаченно спрашивает меня:
– И что же теперь? У Лаури будут птенцы? Или дети?
Книжник немало знает про оборотней, но вот с птицами я знаком несколько лучше:
– О, - машу я рукой, - совы в ухаживаниях куда более церемонны и обстоятельны, чем большинство людей. Считайте, что её просто пригласили на первое свидание.
Мы сидим уже не за столом, а на кушетке. Ночь сегодня выдалась очень холодной, и слуга с дымящимся глинтвейном появляется как нельзя более кстати.
– И всё-таки, почему?
– спрашиваю я.
В самом деле, что может быть общего между потомком древнего рода, учёнейшим книжником с изысканными манерами, любителем хороших вин и этой девчонкой?
– Сначала я думал, что это дочь кого-то из ваших друзей, но вы, бесспорно, сумели бы отыскать её гораздо раньше.
– Вы не поверите, но я встретил Лаури всего четверть луны назад. Засиделся почти до утра, раскрыл окно. У меня большой сад и думаю, что она залетела туда, пытаясь спрятаться.