Та, что правит балом
Шрифт:
— Серьезно? — Павел посмотрел на меня с недоумением, как будто пытаясь понять, чего я от него хочу. — И ты сказала ему, что видела его со мной? — Вопрос он задал легко, но отвернулся.
— Нет, — ответила я и заметила, как он вздохнул с облегчением.
— Правильно. Ни к чему Нику знать об этом. Значит, он пропал? Чудеса.
— Зачем ты с ним встречался?
— Он мне деньги должен был. Вернул долг.
— Он был должен тебе деньги? — не поверила я.
— Да, а что? Да мне полгорода «бабки» должны. Чем я, по-твоему, сейчас занимаюсь? Я же говорил:
— Какой сюрприз?
— Сейчас увидишь.
Через некоторое время он притормозил. Сообщил:
— Вот и мой сюрприз.
Наверное, у меня было очень растерянное лицо, потому что он опять засмеялся.
— Посмотри, что это, — кивнул он на здание, возле которого остановился, я взглянула на табличку и повернулась к нему. — Хочешь за меня замуж? — спросил Павел.
— Это что, шутка? — растерялась я.
— Нет. Твой паспорт у меня. Я здесь был вчера и обо всем договорился. Ну, так что?
— Так не бывает, — брякнула я, не зная, что сказать.
— Еще как бывает! Не поверишь, деньги творят чудеса.
— А свидетели?
— Будут тебе свидетели. Слушай, это даже обидно. Ты хочешь за меня замуж или нет?
— Хочу, но…
— Никаких «но». Жаль, что нет толпы гостей, и ты в джинсах, а не в белом платье, но ты мне и такой нравишься, а родственники всегда вызывали у меня тихий ужас. Идем, а то передумаю, будешь тогда локти кусать… — Он засмеялся, и я вслед за ним начала хохотать.
Мы вышли из машины и, держась за руки, стали подниматься по мраморной лестнице.
— Черт, про букет забыл, — хлопнул Павел себя ладонью по лбу. — Вот что, жди меня в холле, а я организую свидетелей и цветы.
Через двадцать минут Павел вернулся с огромным букетом и двумя не совсем трезвыми гражданами. Мужчины, как и я, были совершенно уверены, что Павел дурака валяет, и с недоумением оглядывались.
— Где ты их нашел? — шепнула я.
— У пивной. Главное, паспорта у них есть. Слушай, а где счастливая улыбка?
— Ты чокнутый, — покачала я головой.
— Нет, просто я тебя люблю. Пошли.
Я подозревала, что нас выгонят, но деньги действительно творят чудеса. Процедура заняла двадцать минут, и вскоре мы оказались возле тех же дверей со свидетельством о браке в руках. Павел сунул мужикам деньги, и те, довольные, отправились восвояси. Наверное, назад в пивную. Зато прибежал фотограф и сделал несколько снимков на память.
— Когда будут готовы? — спросил его Павел.
— Завтра, — ответил он.
— Через два часа. Можешь назвать любую сумму.
— Тогда через час, — хмыкнул фотограф и удалился.
— Как впечатление? — хихикнул Павел.
— Ты сумасшедший, — засмеялась я.
— И это все, что ты можешь мне сказать?
— Я тебя люблю.
— Уже лучше. Что будем делать целый час?
— Понятия не имею.
Он опять засмеялся.
Мы слонялись по улицам, обнявшись, я — с огромным букетом в руках. Фотографии мы получили, Павел остался
Потом забрели в парк. Шли по аллеям, но то и дело останавливались и целовались под укоризненными взглядами старушек, сидевших на скамейках вдоль дорожек.
— Надо бы заехать к Машке… — робко сказала я.
— В такой день? Ну, уж нет, — покачал головой Павел. — Сегодня Машка обойдется без тебя. Мы едем в ресторан. Уверен, ничего подобного ты еще не видела. Маленький, уютный, а по вечерам там старый цыган играет на скрипке. Тебе понравится. А пока есть время, я бы хотел тебя соблазнить. В конце концов, теперь я твой муж, и большое свинство с твоей стороны мне отказывать.
— Даже не надейся, — засмеялась я.
Ресторанчик в пригороде, возле старой пристани, действительно был маленьким и уютным. На столах горели свечи, и пустой зал тонул в темноте.
— Мы здесь будем одни? — шепнула я.
— Конечно. Кто нам еще нужен?
Старый цыган в поношенном костюме с кожаными заплатками на локтях играл на скрипке, и музыка была нежной, щемящей душу. А еще она была похожа на мечту, которая всегда прекрасна и всегда обманет.
Скрипач подошел к нам и поклонился. Павел улыбнулся в ответ и кивнул, как кивают другу. Лицо его было грустным и счастливым, и я подумала, что настоящее счастье неотделимо от грусти. Может, потому, что мы боимся его потерять? И я боялась, что все вдруг исчезнет, что я скажу что-нибудь не так или не то, и Пашка рассердится, улыбка исчезнет с его лица…
— Спасибо, — сказал Павел музыканту.
— Я счастлив, что доставил вам удовольствие, — поклонился цыган и улыбнулся, глядя на меня. — За все время, что я вас знаю, вы впервые с дамой.
— Это моя жена, — сказал Павел с такой гордостью, что на моих глазах выступили слезы.
— Очень красивая. Очень, — сказал цыган. — И любит вас. Я вижу. Жаль, что я ничего не могу подарить вам, но я сыграю.
Он заиграл старое танго, страстно и самозабвенно, и томящие душу звуки заполнили маленький зал, заставляя замирать от муки и счастья. Павел поднялся и взял меня за руку, и мы танцевали в пустом зале, все теснее прижимаясь друг к другу, и я заплакала, уткнувшись лицом в его грудь, и простила своей жизни все за эту минуту. Теперь я была ей благодарна. Я была счастлива.
Ресторан мы покинули уже за полночь. Я дважды звонила Машке, мне было стыдно перед ней, и я ничего не сказала о своем внезапном замужестве. Когда мы вышли на улицу, от реки поднимался туман, скрывая постепенно черное небо, усыпанное звездами, и свет фонарей у пристани. Я поежилась — было прохладно, Павел обнял меня.
— Возьми мой пиджак.
— Не надо. До машины всего три шага, не успею замерзнуть.
Мы выехали на шоссе, абсолютно пустынное. Такое впечатление, что все вдруг исчезли и во всем мире остались только мы.